Переворот (сборник)
Шрифт:
— Тебя интересует мое мнение? Пожалуйста: президент. Тебя это шокирует?
— Нисколько, но объясни, почему главное зло ты видишь в нем?
— Меня пугает то, что он уже познал вкус крови.
— И что?
— Я была девочкой, когда у нас во дворе кошка задавила курицу. Отец тут же схватил ее за шкирку, взял топор и с маху отсек голову. Я в истерику: кошка была ласковая, мы с ней мило играли. Заорала: «Ты зачем так сделал?! Она больше не будет!» — «Будет, — сказал отец. — Коли познала вкус крови, теперь всех кур передавит». Мне кажется, так и у людей. Президент испил кровушки, и теперь ему беда не беда.
— Что предлагаешь?
Она засмеялась громко, заразительно.
— Зачем мне что-то предлагать? Дело журналиста вопросы ставить. Отвечать на них должны специалисты. Такие, как ты.
— Я военный, а не политик.
— Не обманывай себя. Когда тебе хотели вверить армию, которую направляли против народа, чтобы солдаты познали вкус крови, ты отказался от назначения. Это было высокой и честной политикой. Вот и скажи так же честно, как тогда — что может спасти страну?
Щукин нахмурился. Помолчал.
— Ты в самом деле хочешь знать мое мнение?
— Да.
— Чтобы сейчас спасти страну, нужна диктатура. Перехваченная военным поясом, затянутым на последнюю дырку, государство не развалится на удельные княжества.
— Странно, мой любимый генерал, но о диктатуре сегодня думают и демократы.
— У них причины иные.
— Какие же?
— Им на судьбу России плевать. Важно сохранить за собой хлебные места, не потерять влияние во властных структурах. Скоро президентские выборы. Демократы утратили в обществе все, на чем держался их авторитет. Они развалили экономику. Они фактически уничтожили парламентаризм. Их обещания народу остались пустой болтовней. Появление жирных морд на экранах телевизоров вызывает ненависть у тех, кто не получает зарплаты, кто платит невыносимо высокие налоги, кто ждал к концу века отдельную квартиру и лишился надежд на нее. Ненавидят их и те, кто к родственникам в Брест из Смоленска или в Харьков из Орла должны ехать как в иностранные государства. Демократы выборы проиграют. Это они понимают, этого они боятся. Им тоже нужна диктатура. И они установить ее не побоятся, потому что, говоря твоими словами, познали вкус крови.
— И после этого ты говоришь, что я хороший аналитик? Ты сам можешь дать сто очков вперед кому захочешь. Теперь вопрос. Если начнется борьба, на чьей стороне ты окажешься? Насколько я понимаю — элитная дивизия — это самая мощная опора президента…
— Пока я здесь командир, это опора государственности.
— Такое можно понимать как…
— Понимай как сказано. Не ищи ничего между строк. И давай займемся другим. В этот вечер и так произнесено слишком много слов.
Он охватил ее рукой за шею и притянул к себе…
Партия, в которой карты сдавал Дружков, несмотря на его старания, скорого выигрыша не сулила. Васинский продолжал повышать ставки, будто ничего особенного вокруг не происходило. Большие деньги вселяют в людей уверенность и надежды, хотя известно, что в России надежды еще более зыбки, нежели миражи в пустыне Сахара.
Безрезультатность стараний вывела из себя даже толстокожего Крымова. Когда в разговоре всплыла фамилия Васинского, Крымов выругался и спросил:
— Неужели он так ничего и не понимает?
— Он понимает все, но уверенно показывает, что ему на нас плевать. Так делают бывалые игроки в преферанс, когда у них на руках крупные козыри.
— Какие у него козыри? Мы вроде бы его изрядно пооб-щипали.
— Значит, что-то такое он сумел придержать в рукаве.
— Как быть?
— Надо ему намекнуть более ясно. Чтобы понял: теперь уже не швейки, а он сам, великий босс, под нашим прожектором. Готовь спецгруппу. Отбери в нее ребят покруче.
— Задание?
— Несложное, но важное. Провести его надо с шумом. Васинский в свой офис ездит по президентской трассе. В его сопровождении вооруженные мальчики. Между тем любое появление вооруженных людей возле объектов, которые мы охраняем, надо воспринимать как вызов. Давай так и воспримем.
— Может, свои проезды Васинский согласовал с кем-то в ФСК?
— Скорее всего так, но юридически это дело находится исключительно в нашем ведении. Любое отступление от правил дает нам право на задержание. Как это сделать, ты знаешь лучше меня. Главное, чтобы все происходило открыто, демонстративно. Было бы неплохо, чтобы с их стороны прозвучали выстрелы.
— Как брать, понятно. Но где? На трассе?
— Ни в коем разе! Только там, где побольше зрителей и куда быстро может слететься пресса.
— Это нужно?
— Дорогой Алексей, если мы хотим, чтобы услышали все, то не надо шуметь под кроватью.
— Понял. Что делать, если пресса запоздает?
— Положи всю их команду, пусть отдохнут до ее прибытия.
— Васинского тоже?
— Не надо. Иначе кто вызовет прессу на подмогу? А нам надо точно установить, кто к нему бросится на помощь и с другой стороны.
— Что имеешь в виду?
— ФСК, МВД.
— Съемки телевизионщикам разрешать?
— Пусть делают, что хотят.
— Они засветят моих ребят.
— А ты приведи их в масочках. В масочках.
— Понял, готовлюсь.
— Да, вот еще что. Сам будь рядом, но на глазах у прессы не маячь. Надо точно выяснить, кто явится выручать кота Леопольда. Я сегодня же получу карт-бланш у Бизона на освобождение от должности того, кто влезет в наши дела. Ты увидишь, кто туда явится, и доложишь фамилию мне немедленно. Я впечатаю ее в указ и тут же сообщу решение Бизона Ивашину.
— Обрежем еще одну ниточку?
— Точно так.
* * *
Рублевское шоссе, пересекая Московскую кольцевую автодорогу, узкой лентой вливается в жилые районы Крылатского, фешенебельного района Москвы. Трасса испокон веков считается «правительственной». По ней следовали и следуют на свои дачи бесконечно сменяющиеся вожди страны и партий, другие очень важные и просто важные персоны, которых в потоке машин всегда выделяли длинные черные лимузины и обязательное сопровождение охраны. Простым автовладельцам дорога эта во все времена грозила неприятностями. Сотрудники специального дивизиона Госавтоинспекции бдят здесь со страшной силой. Они хищно вылавливают владельцев хилых «москвичей» или «жигулей» и лупят с них штрафы под любым благовидным предлогом. И делается это для того, чтобы в другой раз наивные чудаки не совались со своими таратайками туда, где дорога расчищена для благородных лимузинов и их сиятельных хозяев. Даже в нашем демократическом государстве по некоторым дорогам ездят только те, у кого демократических прав больше, чем у других.