Периферия
Шрифт:
Глава 4
Вокруг стояли всё те же обшарпанные здания, оранжевая выцветшая штукатурка которых то и дело отрывалась и падала. Чем глубже они продвигались внутрь запретной зоны, тем больше что-то вокруг менялось. Это нечто вовсе не касалось внешнего вида города, тут он был таким же, разве что пустынно сейчас было. Трогало это нечто само восприятие. Чем больше шагов в направлении дыры они делали, тем сложнее было на чём-то сосредоточиться. Глаз улавливал даже малейшие движения, но они оставались без внимания. Всё больше и больше переживания закрадывались внутрь,
Далее всё стало только сложнее: краски мира будто бы ушли, забрав с собой эмоции, и беспокойство вместе с ними. Стало как-то легко, но одновременно что-то будто давило грузом мироздания на плечи. Глаза и вовсе перестали слушаться: вместе с красками из линий ушла четкость. Стало тяжелее дышать…
— Всё, дальше того забора идти просто опасно! — согнувшись, прохрипел мэр, указывая на покосившийся деревянный забор чуть поодаль. — Его мы построили сразу после аварии, но не думали, что влияние будет столь велико. Рядом с дырой сложно находиться обычному человеку, да и противогазы тут не помогают. Сразу видно — радиация действует напрямую на мозг, ну ты и сам чувствуешь. Можешь тут осмотреться, а потом поедем обратно: после такого стоит отдохнуть!
— А что же сама «дыра»? Можно ли ее увидеть? — будто бы в прострации спросил Иван. Этого ему сейчас хотелось больше всего в жизни, но желание это было не его, чужое… Правда, страшно не было, ведь эмоции ушли вслед за звуками. Еще этот леденящий писк на фоне…
— Нет, нет, дорогуша! Ты как знаешь, а я дальше не пойду. Ой, а что это с тобой? Стой! Я тебя поддержу. Не падай! Давай вот, обопрись на стену. Что-то тебе мутно, да? Ну ничего, сейчас прочухаешься — и обратно пойдем, а там поспишь, и всё хорошо будет, в первый раз сюда всегда сложно.
Иван в изнеможении прислонился к стене возле покосившейся двери подъезда, ноги его дрожали, и было так мутно, что, казалось, сейчас вырвет. Он наклонился вперед, чтобы лечь или хотя бы присесть на землю, и тут дверь подъезда с диким грохотом вылетела наружу. Мэр упал на землю, а солдат потянулся к оружию, но они не могли успеть что-либо сделать: две пары крепких рук вынырнули из темноты и втащили Ивана внутрь. Грянула автоматная очередь, выпущенная солдатом, но журналиста уже тянули куда-то вниз, да он и не особенно сопротивлялся, так дурно ему было. Перед глазами мелькали темные коридоры, повороты, и ужасная сырость не давала нормально дышать, когда отдаленно знакомый голос сказал:
— Ничего, парень, держись. Держись, недолго осталось, скоро всё будет хорошо!
После этих слов сознание Ивана отключилось.
***
Очнулся он на крыше какого-то небольшого здания, лежа на шезлонге. Кто-то укрыл его пледом, а Иван испытал несвойственное ему блаженство. Он попытался накрыться получше, но что-то не давало этого сделать. Это что-то пульсировало вокруг. Взглянув по направлению вибраций, Иван увидел «дыру».
Мерным пульсирующим сиянием «дыра» заполняла собой всё пространство, что можно было охватить взглядом, от небосвода до земли. Тихо покачиваясь, глубокое синее сияние просто висело в воздухе, издавая непонятные, еле слышные звуки. Больше не трещало в голове, и предметы виделись неимоверно четко, казалось, что ты видишь не предмет, а его сущность, которая размывает границы. Никаких негативных впечатлений — даже наоборот, мыслилось как-то очень легко. Казалось, что мысли больше не встречали преград на своем пути, и, начав думать в одном направлении, ты возвращался как бумеранг, осознав то, что было нужно.
Неподалеку стоял человек. Он просто стоял, ничего не делая, заложив руки за спину. Взор его был направлен внутрь сияния, а на лице блуждала улыбка. Когда он повернулся, у Ивана не получилось разглядеть ничего, кроме его лица и очертаний фигуры. Эффект был похож на тот, что ощущаешь, когда смотришь против солнца, только вот лицо было видно неимоверно четко, казалось даже, что оно светится изнутри. Этот человек был отдаленно знаком журналисту. Да, именно он тогда подсел к нему на дискотеке ночью. Он начал говорить, и голос будто заполнил всё пространство. Он вибрировал и обволакивал, но губы, казалось, вовсе не шевелились.
— Добро пожаловать в наши владения! Как ты себя чувствуешь?
Иван, как ни пытался, не мог заговорить: губы словно слиплись, а голосовые связки отсохли.
— Не пытайся говорить, Сущее этого не любит. Просто думай в моём направлении, и я тебя услышу, — продолжил человек с одним лицом.
Это, видимо, действительно сработало, поскольку, когда Иван подумал: «Так?», его собеседник приветливо кивнул в ответ.
«Почему я не могу говорить? Где я? И что это за Сущее? Почему вы похитили меня?» — в своей манере начал дико быстро расспрашивать журналист.
— Не спеши с вопросами, вскоре ты и сам всё поймешь без моей помощи. Сущее, о котором я говорю, вокруг тебя. Это та самая «дыра», о которой судачат жители отсталой части Роланж ЙыЙ, просто мне не нравится это название. Сущее не позволяет произносить грязные слова в своем присутствии: тут ты не сможешь ругаться, не сможешь лгать, угрожать и кричать. Слова не нужны, если можно общаться телепатически, — он говорил спокойно, даже умиротворяюще.
— Но кто ты?
— О, конечно же, я забыл представиться… Распорядитель истинной зоны отчуждения Клавдий, именно со мной ты разговаривал тогда в городе. Да, у меня есть только имя, поскольку нас слишком мало, чтобы придумывать себе фамилии, да и не нужны они здесь. Сейчас я готов ответить на все твои вопросы, чтобы ты понял, что же из себя представляет наше общество.
Его слова звучали особенно убедительно и даже как-то всеобъемлюще на фоне совершенно мертвого города вокруг, который озарялся лишь мерным голубым сиянием дыры и легким потрескиванием падающей штукатурки. С одной стороны обзор ограничивался самой «дырой», а с другой тонул в непроглядном тумане, который ощущался всем телом. Казалось, кроме этой части города в мире и вовсе ничего нет. Это заставляло нервничать, но одновременно дарило и облегчение, что больше ничто не стесняет.
***
— Почему здесь так спокойно и безжизненно? И почему я так плохо себя чувствовал у того забора, где вы меня схватили? — начал Иван.
— О, конечно, тот забор… Его боятся все жители Периферии, а не только Роланж ЙыЙ. Это зона высшего напряжения: если пересечь ее, то всё будет в порядке, если не сказать — гораздо лучше. Только проблема в том, что мало кто отваживается это сделать, даже имея такого проводника, как я, а самостоятельно вообще дрожат при одной мысли об этом. Но вот чтобы понять причину самого спокойствия, придется пойти дальше. Нужно заглянуть в момент самого зарождения Сущего и понять, почему оно распространяется.