Периферийные устройства

Гибсон Уильям

– Профиль как у немаленькой страны.

– Значит, она.

– Тебя это напрягает?

– Пока нет.

– Даэдра, – сказала Рейни, помолчав. – Ты знаешь, что у нее была сестра?

– Была?

– Ходят слухи. По неофициальным каналам. Мусорщики. Месть.

– Мусорщики?! – Омерзительный переработанный пластик. Рассказ Флинн Фишер о штуковине, которая взбиралась по стене «Парадиза», чтобы убить Аэлиту. – Кто так говорит?

– Китайские шепотки. Призраки Содружества.

– Новая Зеландия?

Недертон представил, как все их слова через исполинскую

воронку размером с город затягивает в невообразимый мозг охранной системы Зубова. И внезапно понял, что дорожит этим претенциозным, кричащим о богатстве уголком, замкнутым, скучным и уютным пространством.

– Я тебе этого не говорила.

– Разумеется. Но когда мы с тобой последний раз беседовали, в проекте оставались только новозеландцы и американцы.

– Теоретически они и сейчас в нем, – сказала Рейни. – Но все вернулось на исходную позицию. Нам или, вернее, им, поскольку официально я уже не участвую, надо перегруппироваться, провести ребрендинг, заново все оценить. Посмотреть, кто займет место главного мусорщика.

Лоубир назвала его имя – какое-то иностранное, не вспомнить.

– Рейни, скажи честно, для чего ты мне звонишь?

– Семья твоего друга… мне от нее немного не по себе.

– Так, может, встретимся? На том же месте.

– Когда?

– Дай сообразить…

– Добрый день!

В дверях стояла Тлен, держа в каждой руке по алюминиевому кейсу, обтянутому светлой кожей.

– Извини, я тебе перезвоню, – сказал Недертон.

Эмблема Рейни исчезла.

– Где она? – спросила Тлен.

– В кормовой каюте. Что это за кейсы?

– «Гермес», – ответила Тлен. – Ее оригинальные фирменные комплектующие.

– «Гермес»?

– «Виттон» делает только блондинок, – сказала Тлен.

31. Левое

Шайлен купила в «Кофе-Джонсе» коробку крунатов с соленой карамелью. Когда Флинн там работала, то должна была, помимо прочего, ставить противни со свежеотпечатанными крунатами в печку. Если хоть немного нарушить технологию, карамельная сетка проседала в тесто и получался более плоский, менее восхитительный крунат, такой, что, если жевать его быстро, можно оставить в нем пломбы от зубов. И все равно очень мило со стороны Шайлен было купить их для встречи. Еще она попросила Литонию, девушку, которая иногда подрабатывала у Мейкона, подежурить за нее у прилавка, чтобы не отвлекаться на посетителей.

– Первый вопрос, – сказала Шайлен, переводя взгляд с Мейкона на Эдварда, потом на Флинн, – насколько оно левое?

Все четверо сидели за карточным столом, превращенным в разделочный; вся его поверхность была испещрена отметинами.

– Присоединяюсь, – сказал Мейкон.

– Итак? – Шайлен открыла коробку, и оттуда пахнуло теплой карамелью.

– Мы не нашли соответствующих патентов, а уж тем более изделий, – сказал Эдвард. – Значит, не контрафакт. Такое впечатление, что нам заказывают оборудование для чего-то, что более продвинутое железо делало бы лучше.

– Откуда ты знаешь? – спросила Флинн.

– Много избыточности. Куча «заплаток». Словно у них задумано что-то серьезное,

а нам поручили слепить это из деталей, которые есть в продаже, плюс тех, которые отпечатаем мы, плюс покупных, которые надо модифицировать, допечатав поверх готового.

Он снял визу и убрал в карман, Мейкон тоже. Профессиональная вежливость.

Шайлен протянула ему коробку. Эдвард мотнул головой. Мейкон взял один крунат.

– Итак, – повторила свой вопрос Шайлен, – насколько оно левое? А если не левое, почему мне готовы купить два навороченных принтера, только чтобы отпечатать один комплект?

– Четыре комплекта, – поправил Мейкон. – Один и три резервных.

– Безбаши иногда устраивают подставы. – Шайлен глянула на Флинн.

– Сделка Бертона, – ответила та.

– Тогда почему он не здесь?

– Потому что Леон сегодня утром взял и выиграл в лотерею. Нужно помочь ему в общении с прессой.

Это был лишь верхний слой правды, сетчатый, словно карамель на крунате.

– Я слышал про его выигрыш, – сказал Мейкон. – Семейству Фишер поперло счастье?

– Там не так уж много. Десять лимонов минус налоги. А вот заказ на печать – уже серьезное дело. Это те люди, у которых Бертон подхалтуривает. Я ему немного помогала.

– Что за халтурка? – спросила Шайлен.

– Игра. Толком ничего не объясняют, но вроде бы мы что-то бета-тестировали.

– Игровая компания? – спросил Мейкон.

– Охранная служба игровой компании, – ответила Флинн.

– Все сходится, – сказал Эдвард. – Нам заказали бесконтактный интерфейс.

– Какой В. А. могла бы сделать для Коннера, будь у нее деньги, – подхватил Мейкон, глядя на Флинн. – Позволяет манипулировать предметами силой мысли. Ближайшие патенты – медицинские, неврологические. – Он разломил крунат, карамель вытянулась ниточками, провисла. – Или даже гаптика, какая была у Бертона в морской пехоте.

– А как оно выглядит? – спросила Флинн, беря у Шайлен предложенный крунат.

– Обруч, на нем закреплена коробочка, – ответил Эдвард. – Тяжеловатый для головы. К нему подсоединяется особый кабель. Один принтер специально для кабеля. Во всем штате таких тридцать два, наш будет тридцать третьим.

– И полностью зарегистрированный, – добавила Шайлен.

– Если не печатать леваков, регистрация не страшна, – заметил Мейкон. – А незарегистрированный фиг добудешь, мы проверяли.

– Оба принтера будут тут завтра, – сказала Шайлен. – Если готка не врет.

– Готка? – переспросила Флинн.

– Погоди, – перебил Мейкон. – Ты уже согласилась взяться за работу?

– Наверное, еще можно отменить доставку, – сказала Шайлен, потом повернулась к Флинн. – Англичанка с кретиническими линзами. Ты дала ей мой номер.

– Наверное, это Бертон дал. Я говорила с мужиком.

– Утверждает, что они в Колумбии, – продолжала Шайлен. – Заказ на принтеры отправлен из Панамы. Стоят они примерно столько, сколько я получаю за год, считая белый и черный заработок. Сразу после доставки они переходят ко мне, и она даже не заикнулась, чтобы вычесть их стоимость из оплаты. По мне, так очень похоже на лепил.