Период распада
Шрифт:
Все повторяется.
Вздохнув, подполковник повернулся от окна, оглядел разгромленный кабинет, где они устроились. Как ему сказали, это было русское крыло, здесь когда-то сидели русские военные советники. Сейчас подполковник был бы не прочь вернуть восьмидесятые — сдать обезумевшую, захлебывающуюся в крови страну русским и бежать отсюда, куда глаза глядят. Не все в те времена, когда он только начинал, было плохо.
У стены поверх развернутого прямо на полу вещмешка спал майор Франтишек, фамилия его была столь сложной и заковыристой, что подполковник был просто не в силах ее произнести. Звал просто — Франк, и майор Войска Польского не обижался. На рукаве майора гордо красовался красно-белый шеврон с гордой надписью «Гром». Польские спецназовцы, воевавшие бок о бок с ними в Ираке и Афганистане, в самом начале спасли американцев, ворвавшись в полевой учебный лагерь на рассвете. Это позволило опередить йеменцев и хоть как-то
Подполковник Джереми не был уверен, что смог бы так же храбро действовать и остаться на верную смерть, чтобы спасти остальных — как тот польский полковник.
Чуть в стороне у самой стены — двое американских офицеров из спешно организованного штаба, развернув несколько полевых компьютерных терминалов и установив станцию спутниковой связи, пытались хоть как-то наладить передачу данных на КП Шестого флота и в штаб-квартиру НАТО. Подполковник пока не вмешивался в их работу. Вместо этого он подошел к наспех сооруженному из двух обычных штабному столу, склонился над расстеленной на нем спешно поднятой гражданской топографической картой. Другой карты не было.
Они пока удерживают позиции где-то дальше Дар-аль-амира и Шейх Усмана, не пропуская танковые и мотострелковые части к побережью. Плотно держат они и район Максар — это предпоследняя линия обороны. Перешеек, который они держат, — в ширину меньше мили, но там не за что зацепиться, там нет ни гор, ни каких-либо других препятствий для наступления. Пока фронт обороняется не сплошной цепью, а мобильными моторизованными группами, скрывающимися в развалинах, складках местности и открывающих внезапный огонь из противотанкового оружия по появляющимся бронеобъектам. Подполковник приказал как можно скорее оборудовать вторую линию обороны по горному хребту, оттуда, пользуясь господствующей высотой, уже ведут огонь расчеты ПТРК и снайперы с дальнобойных винтовок. Он был уверен, что пока у них есть запасы противотанкового оружия, они отразят даже массированную танковую атаку. Но и те, кто им противостоит, не дураки. Один налет «Градов» по городу уже был и вряд ли повторится — вечереет. Но завтра они подтащат еще несколько установок «Град», подтащат гаубицы и просто будут расстреливать их, находясь на безопасном удалении, будут засыпать их снарядами, пока здесь не останется ничего живого. Если они прорвутся к побережью — конец всем; огнем танков, выведенных на прямую наводку, они перекроют Аденский залив и морской порт, сделав невозможной организованную морскую эвакуацию. Потом либо попытаются перебросить штурмовые части через залив, либо пойдут на штурм перешейка в районе Максар.
Их не сдержать. Если мятеж подняла только малая часть армии, объединившись с племенами, тогда еще куда ни шло. Но пока такой информации не было, следовало предполагать, что мятеж подняла вся йеменская армия, и количество брошенных против них сил, организованность их действий — это подтверждали. Наступающими частями явно командовали, и командовали неплохо, это не был неорганизованный, анархичный сброд с оружием, это была именно армия.
Если рейд порта Аден будет под обстрелом к моменту эвакуации — придется бросать все и эвакуироваться с пляжей в районе острова Сира, совершенно для этого не приспособленных. Единственное их достоинство — они прикрыты горами, и организовать их обстрел прямой наводкой невозможно, а навесным йеменские
Далекая, хлесткая серия разрывов — звук был похож на рвущуюся гигантскую парусину — разорвала тишину, с чуть слышным звоном дрогнули стекла. Подполковник Джереми даже не поднял головы — «Град». Вот еще одна серия. Еще… Он не думал, что они начнут обстрел уже под вечер — однако, похоже, начали…
Господи, когда же мы чему-то научимся? Подполковник, когда только это все начиналось, предупреждал, что затеянная Госдепартаментом и ЦРУ авантюра ни к чему, кроме беды, не приведет, что ставить на высший государственный пост страны бывшего просоветского лидера, с разрушением Советского Союза мгновенно поменявшего ориентацию и ставшего проамериканским лидером на Ближнем Востоке, — смерти подобно. Что страна подобна пороховой бочке и достаточно одной искры, чтобы все рвануло по-серьезному. Что лживая и двуличная политика нынешнего президента Йемена, старающегося угодить всем сразу — племенам, американцам, наркомафии, исламским экстремистам, — все же лучше, чем гражданская война в стране. Что «избрание» нового лидера страны, да еще бывшего президента просоветского Южного Йемена, Народно-Демократической Республики Йемен в качестве главы объединенного Йемена почти автоматически приведет к резкому росту сепаратистских и антиамериканских настроений на севере Йемена и радикализирует большую часть набранной преимущественно из северян армии. Что северяне никогда не примут такого решения, потому что они считают, что в долгой истории раскола Йемена на Северный и Южный победили именно они — и такое решение вашингтонских мудрецов заставит их взяться за оружие.
Нет. Все же решили сделать.
Но даже он, видевший Афганистан, не думал, что рванет так быстро и так страшно.
По коридору протарахтели шаги, подполковник положил руку на рукоять «кольта». Сейчас можно ждать всего.
Но это был всего лишь старина Беккер, капитан Пол Беккер, один из инструкторов в их лагере и офицер рейнджеров. Он не был негром — наполовину немец, наполовину американец, но выглядел сейчас как негр или как человек, переборщивший с маскировочным гримом. Масляные, черные разводы на лице делали его неузнаваемым.
— Спокойно. Это всего лишь я, — с ходу предупредил он.
Подполковник оставил «кольт» в покое.
— Ты выглядишь так, как будто тебя отпустил в увольнительную сам дьявол.
Капитан прошел к стоящей в углу большой бутыли с водой на пять галлонов, поднял ее и прямо из горлышка напился.
— Так оно и есть. Во рту как насрали.
Подполковник молча ждал доклада.
— Полный п…ц! — наконец сказал капитан. — В аэропорту черт знает что творится. Били прицельно. Есть относительно целые самолеты — но я бы на них лететь не рискнул.
— Полоса?
— Выведена из строя. За день можно привести в относительный порядок — если не будет новых повреждений. Я организовал людей.
— Он сможет завтра принять сто тридцатый? [20]
— Не знаю, сэр. Я присмотрел другое место — Соляные поля, на берегу залива. Третья точка — дорога от Кэмп Радфан, идущая по самому побережью. При определенном навыке там можно посадить сто тридцатый, там пока нет повреждений. Но никакого аэродромного обеспечения там не будет, это дорога не самая лучшая. И, кроме того — при наступлении она может оказаться под сильным обстрелом.
20
Сто тридцатый — то есть С-130, основной фронтовой транспортник НАТО.
— В Кратере?
Капитан замялся:
— Есть дорога, на нее точно сядет двадцать седьмой. Сто тридцатый по длине тоже сядет, но как будет взлетать — не знаю. Чуть не рассчитал — и врезался в гору.
— Порт?
— Бесполезно, сэр. Весь рейд в горящей нефти, горят корабли, те, что не успели уйти. Даже если все силы бросить на расчистку порта — за день мы ничего не сделаем, и за два тоже. Порт выведен из строя.
— Потери?
— В городе не такие большие, как могли бы быть, сэр. Мешают гражданские — они как испуганное стадо, есть те, кто бросается вплавь до Джибути.
Подполковник их понимал.
— Мы можем что-то для них сделать? — для очистки совести спросил он.
— Не думаю, сэр.
— «Марию-Луизу» выгрузили, успели?
— Да, сэр. Выгрузили все до того, как загорелось. Сейчас организуется последняя линия обороны на случай прорыва танков по хребту Джабаль Шамсан.
Хоть одна хорошая новость, да есть.
— Сколько продержимся, как думаешь?
Капитан покачал головой.
— Пока снарядов к гаубицам хватит, сэр. Сутки, может, двое.