Перси Джексон и Лабиринт смерти
Шрифт:
— Таков порядок на земле, мальчик. — Старый изобретатель нахмурился. — Всему на свете когда-либо приходит конец. Всему, кроме богов, конечно.
— Но почему такой порядок? — продолжал настаивать мальчик. — Если, например, поместить animus, то есть душу, в другую оболочку… Дядюшка, послушай, помнишь, ты мне рассказывал про твои автоматоны? Ну, там быки, орлы, драконы, кони, и все они сделаны из бронзы. А почему не придать такому автоматону форму человека?
— Нет, сынок, — резко оборвал мальчика
— Почему? А я думаю, что возможно, — стоял на своем Пердикс. — А если чуть-чуть воспользоваться магией…
— Магией? О нет!
— Да, дядюшка! Магия и механика, если они работают вместе… Стоит чуточку постараться — и можно создать тело, которое будет выглядеть совсем как человек, даже еще лучше. Я тут набросал кое-какие заметки.
И он протянул старику толстый свиток. Дедал развернул его и принялся читать. Так в молчании прошло много времени, потом он поднял прищуренные глаза и пристально поглядел на мальчика. Свиток, зашуршав, свернулся в трубку, старик откашлялся.
— Ничего не выйдет, Пердикс. Когда станешь старше, сам поймешь.
— Тогда давай я займусь той астролябией, что сломалась, а, дядюшка? А то у тебя, кажется, опять руки распухли?
Старик чуть слышно скрипнул зубами и сказал:
— Нет уж, спасибо. Ступай лучше побегай где-нибудь.
Пердикс словно бы и не замечал гнева старика. Он выбрал из кучи металлического лома бронзовую пчелу и подбежал к краю башни. Низкий парапет огораживал террасу, в высоту он едва доходил мальчугану до колен. Налетел порыв ветра.
«Отойди», — хотелось крикнуть мне. Но он меня все равно не услышит.
Пердикс завел механизм бронзовой игрушки и подбросил ее в воздух. Пчелка распростерла крылышки и с жужжанием полетела прочь. Мальчишка рассмеялся от восторга.
— Умней, чем я, надо же, — шептал себе под нос Дедал, но мальчик его не слыхал.
— А это правда, что твой сын умер оттого, что полетел на небо, да, дядюшка? Я слыхал, что когда-то ты сделал огромные крылья, но они сломались.
Пальцы Дедала сжались в кулаки.
— Займет мое место, — продолжал бормотать он.
Ветер кружил вокруг детской фигурки, раздувал полы одежды, трепал волосы.
— А я бы хотел полетать, — сказал Пердикс. — Я сделаю такие крылья, что они никогда не сломаются. Как ты думаешь, я смогу?
Может, это был сон во сне, но только внезапно перед моими глазами возник двуликий бог Янус. Мне показалось, что я вижу, как его смутный образ возникает рядом с Дедалом и, улыбаясь, перебрасывает из руки в руку серебряный ключ. «Выбирай, — шепчет он старику, — выбирай».
Старик наклонился и взял из кучи обломков еще одну пчелу. Когда он выпрямился, я увидел, что глаза его полыхают гневом.
— Пердикс! —
И бросил ему игрушку. Обрадованный мальчишка попытался поймать ее, но бросок был слишком силен. Пчела летела прямо в небо, Пердикс, встав на цыпочки, тянулся за ней дальше и дальше. Слишком далеко!
Ветер сбросил его с террасы.
Каким-то образом мальчишка ухитрился в падении ухватиться пальцами за край каменного парапета.
— Дядя! — завопил он. — Спаси меня!
Лицо старика обратилось в маску. Он не двинулся с места.
— Давай, Пердикс, — прошептали его губы. — Сделай себе крылья. Только придется тебе поторопиться.
— Дядя! — выкрикнул мальчик в последний раз.
Пальцы его разжались, и он кувырком полетел вниз.
Страшное молчание упало на мастерскую. Оба лица бога Януса осветились и исчезли. В небе громыхнуло, и суровый женский голос, раздавшийся откуда-то сверху, промолвил:
— Ты заплатишь за это, Дедал.
Я узнал этот голос. Богиня Афина, мать Аннабет!
Дедал поднял на небо хмурый взгляд.
— Я всегда почитал тебя, мать-Афина. Я всем пожертвовал, чтобы следовать твоим повелениям.
— Но Пердикс был угоден мне, а ты его убил. И ты за это заплатишь.
— Мне приходится платить и платить, снова и снова, — прорычал Дедал. — Я лишился всего. И не сомневаюсь, что мне придется познать страдания в Царстве мертвых. Но тем не менее…
Он взял в руки свиток, отданный ему мальчиком, минуту глядел на него, затем спрятал в рукав.
— Ты не понимаешь, — холодно продолжала богиня, — тебе придется платить отныне и вечно.
Внезапно Дедал рухнул на пол и забился в агонии. Я чувствовал то же, что чувствовал он. Жгучая боль сжала мне горло, казалось, что шею стянули обручем из раскаленного железа. Дыхание мое прервалось, в глаза нахлынула тьма.
Я проснулся в темноте, мои судорожно стиснутые ладони были прижаты к горлу.
— Перси, — окликнул меня Гроувер с другой кушетки. — Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?
Я старался дышать помедленнее, чтобы справиться с удушьем. Я не знал, как ответить на этот вопрос. Только что я видел, как тот, кого мы ищем, великий Дедал, убил своего племянника. Как я могу хорошо себя чувствовать? Мерцал экран невыключенного телевизора, его голубой свет заливал комнату.
— Сколько… сколько сейчас времени? — прохрипел я.
— Два часа ночи. Я не мог заснуть и смотрел канал «Природа». — Гроувер беспокойно заерзал на своей кушетке. — Я так скучаю по Можжевелке.