Персидская гробница
Шрифт:
– Не бойся, милая, я не сошел с ума. Бюстгальтер нужен мне для дела. Получится - не знаю, но попробовать стоит.
Дебби продолжала непонимающе смотреть на него, и Худ нетерпеливо ухватил застежку через платье.
– Сломаешь!
– сразу встрепенулась она, спустила лиф и расстегнула бюстгальтер. Худ ухмыльнулся.
– Так гораздо лучше.
– Что ты придумал?
Худ сосредоточенно щупал тонкое кружево, потом безжалостно рванул его.
– Вот то, что нужно, - он показал Дебби изогнутую проволочную дужку. Прекрасная отмычка!
Она следила, как он изгибает проволочку, используя спинку стула. Но прислушавшись у двери, он озадаченно покачал головой.
– Там что-то происходит. Толком не разберу, но что-то необычное. Как только выберемся, двигайся прямо к машине. Понятно?
– Да. Чарльз, я...
– Что?
– Я тебя люблю.
Он сжал её в объятиях.
– Ну, пожелай нам удачи. Она сейчас обоим очень пригодится.
Пока Худ ковырялся в замке, ему дважды пришлось менять форму отмычки. Но вот раздался долгожданный щелчок. Он осторожно нажал на ручку и заглянул в открывшуюся щель. Никого видно не было, но совсем близко спорили возбужденные голоса.
Еще немного приоткрыв дверь, он выдохнул:
– Бенджон!
В зале с картинами Бенджон о чем-то ожесточенно препирался с Дельгадо. Напротив просматривалась ещё одна дверь, снабженная двумя сложными замками.
Бенджон уже не говорил, а рычал.
– Хватит запугивать, Дельгадо! Слабо тебе меня заставить!
– С меня тоже хватит!
– прокричал тот в ответ.
Худ поманил Дебби и на цыпочках проскользнул в дверь, шепнув:
– Держись у стены...
В зале что-то с грохотом рухнуло, Дебби отпрянула обратно в комнату, потом осторожно двинулась вдоль стены. За окнами смеркалось, и Худ удивленно осознал, что день кончается. В полутемном зале метались тени. Бенджон ревел:
– Я знаю, вы с Маликом заправляете контрабандой наркотиков! А ты к тому же - крупнейший скупщик краденых картин, вот!
– Да ты с ума сошел!
– Попробуй, повтори это ещё раз! Господом клянусь, Дельгадо, у меня есть, что сказать, и ты будешь меня слушать, нравится тебе это или нет!
– Я выслушал достаточно, теперь послушай ты! Я заплатил Хелпману вперед, поэтому все, что там найдено - мое!
– Врешь, сукин сын! Ты даже не знаешь, где он копал! И понятия не имел даже о тех двух мечах!
– Последний раз тебя предупреждаю...
– Там все мое, Дельгадо! Я собираюсь вывезти все вещи, до последних черепков, и не пытайся помешать мне!
– Только тронь - я тебя уничтожу! Понял, Бенджон? Я тебя раздавлю!
– Ну ладно, у меня есть кое-что в запасе. Если Малик это узнает, тебе конец!
И воцарилась тишина. Худ с Дебби вжались в стену. Потом заговорил Бенджон.
– Слушай, Дельгадо, убери свою игрушку... Я из тебя душу выну, прежде чем...
– Марш к стене!
– Ты меня слышал? Я тебе...
– Ты убил Хелпмана, и у меня есть доказательства. Их примет любой суд. И убил ты не только его, но и Худа с его девкой!
– Что-что?
Голос Дельгадо срывался и дрожал от возбуждения.
– Убил и Худа, и его подружку! У меня хватит доказательств, чтобы посадить тебя на электрический стула! Марш к стене!
Худ ещё успел шепнуть:
– Держись поближе ко мне - у него револьвер.
И тут громыхнул выстрел, взревел Бенджон и лязгнул металл: похоже, Дельгадо выронил оружие. Худ осторожно заглянул в зал. Теперь оттуда долетали звуки схватки и проклятия. По потолку и стенам бешено метались тени. Тела катались по полу, метались, снова падали, и вдруг Дельгадо прохрипел:
– Нет... нет!..
Захрустели кости...
Дебби впилась ногтями в плечо Худа, но тот даже не заметил. В мертвой тишине раздавался только хрип. Потом затих и он.
Гигантская тень метнулась по потолку прямо к ним. Затопали неверные шаги.
– Господи!
– задохнулась Дебби.
Бенджон шел, тупо озираясь. В полумраке зала, сверкающий от пота, он казался чудовищной глыбой. Тяжелые плечи и голова клонились вперед, словно под тяжестью невидимого груза, глаз видно не было. Худ приготовился к отпору, но Бенджон внезапно качнулся в сторону и пропал. Раздались странные звуки.
– Нужно отсюда убираться, - шепнул Худ и они прислушались, затаив дыхание.
– Ничего не слышно. Наверное, ушел.
Худ потихоньку подобрался к двери. В зале стояла тишина. Белели спинки кресел, просматривался стол с опрокинутой лампой, темный угол за диваном. Бенджон мог оказаться где угодно: за мебелью, в углу. Велев Дебби оставаться на месте, Худ осторожно шагнул вперед,
Дверь в противоположной стене стояла настежь, за ней во тьме терялся коридор. Ни звука. Где же слуги? или Дельгадо отослал их, чтобы не подслушивали? Он был чересчур уверен в себе, в том, что сумеет запугать Бенджона...
В глубине зала Худ нашел Дельгадо.
Труп лежал в темной луже, половина черепа была вдавлена внутрь. Окровавленная тяжелая лампа валялась рядом. Вокруг - полный разгром: мебель перевернута, вазы разбиты, безделушки разбросаны.
Где-то вдали послышались тяжелые шаги.
Худ проскочил темный коридор и выглянул за дверь. Там оказался выход. Он поманил Дебби, застывшую в дверях.
– Скорее! Надо торопиться, пока он чем-то занят. Иди прямо к машине и сиди тихо. Я догоню.
– Пойдем вместе!
– Без ключей мотор не завести. Я быстро. Иди!
Убедившись, что снаружи никого, Худ выпроводил Дебби и вернулся к телу.
Брюки Дельгадо были захватаны окровавленными пальцами, карманы вывернуты. Их содержимое валялось на полу. И никаких ключей.
Худ огляделся. Ни письменного стола, ни секретера.
Казалось, в доме все затихло. Худ постарался вспомнить ссору Бенджона с Дельгадо. Что значили слова о раскопках? Возможно, Бенджон убил Хелпмана, чтобы завладеть его находками. Но что тогда искал он на вилле Дельгадо? Вместо того, чтобы скрыться с места преступления, он занимался тщательными поисками. Что он искал? Улики! Те самые, которыми грозил Дельгадо: улики на убийцу Хелпмана!