Persona Non Grata
Шрифт:
Отворачивала голову международная пресса и тогда, когда албанцы оскверняли мизийские кладбища, взрывали и поджигали средневековые православные храмы, объявленные мировым наследием ЮНЕСКО, пережившие и Османское иго, и две мировые войны, но рухнувшие под напором борьбы копродинских албанцев за «самоопределение». И в этом случае натовские солдаты, которым было приказано не вмешиваться в ситуацию, стояли в стороне и, молча, наблюдали, как с куполов церквей сбивают кресты. Лишь несколько храмов в Копродине, в которых продолжали служить мизийские священники, оставались нетронутыми только
Албанцы разрушали мизийские святыни и памятники культуры не только из простой ненависти к иноверцам, но и для того, чтобы физически отнять у мизийцев историческое право называть Копродину своей землей. Стирая память о присутствии мизийцев на этих землях, албанцы пытались подорвать их мораль и волю к сопротивлению. К тому же, сравняв все церкви с землей, они спокойно могли заявить перед камерами иностранных журналистов: «Вот видите — тут нет ничего мизийского, значит — это не мизийская земля».
На самом деле, западные стратеги превращали жизнь мизийцев в Ад совсем не из какого-то конкретного чувства неприязни к ним — большинство из них с трудом бы смогли разыскать Мизию на карте мира. Для них они были такими же маленькими, незначительными пешками, как мусульмане, иллирийцы и албанцы. Дело заключалось в том, что только мизийцы поддерживали сохранение социалистической федерации, так как по ее конституции они были формирующей нацией наравне с мусульманами и иллирийцами, а в новых независимых республиках таких прав им никто не собирался давать, хотя до начала девяностых они составляли значительный процент населения в Иллирии и Живице. По этой причине и мизийцев превратили в козлов отпущения.
Если бы судьба Югоравии решалась мирно, за столом переговоров, а не на поле боя, то федерация возможно частично бы сохранилась или разделение прошло бы без потрясений, но ни западным инвесторам, ни западным политикам независимые балканские государства, способные проводить самостоятельную политику, были не нужны, поэтому они и прибегли к испытанной тактике «разделяй и властвуй».
К тому же, с исчезновением СССР отпадала необходимость в блоке НАТО, что тоже было крайне невыгодно Вест Лендс — это бы ограничило их влияние в Европе и сделало бы их будущие колониальные войны слишком затратными, поэтому нужно было найти уместный повод, чтобы сохранить Североатлантический Альянс. Конфликт на Балканах и стал этим поводом — борьба с коммунистической угрозой отступила место так называемым миротворческим миссиям.
Будучи незначительным по размерам куском земли, Копродина, тем не менее, стала точкой пересечения интересов сразу нескольких крупных игроков — кроме вестлендерских спецслужб, албанцам содействие оказывала и немецкая разведка. Тогдашнему заместителю начальника немецкой разведывательной службы, чей отец по иронии судьбы был генералом Люфтваффе и во время Второй Мировой Войны руководил бомбардировками столицы Мизии, в середине девяностых была поручена подготовка боевиков ФОК на базе, расположенной неподалеку от турецкого города Измир. В программе подготовки также участвовали — как потом выяснили журналисты — и сотрудники немецкого спецназа, "К".
Хотя две разведки действовали совместно, их мотивы немного отличались — немцы имели в бывшей Югоравии экономические интересы и развал промышленности ее субъектов был очень выгоден немецким экспортерам. Вестлендеры же больше интересовались геополитикой — строя на Балканах военные базы (в Копродине была развернута самая крупная военная база Вест Лендс в Европе), они не только создавали плацдарм для экспансии на Восток, но и получали возможность влиять на будущие проекты нефтепроводов в регионе.
В Копродине произошли и другие незначительные на первый взгляд перемены, подсказывающие, почему местными албанцами так сильно интересовались за океаном
— банковский сектор провинции стал полностью частным, из-за рубежа хлынули кредиты, евро со временем стало основной валютой, налоговый режим для иностранных инвесторов был максимально облегчен, превращая провинцию в зону свободной торговли (импорт превышал экспорт в разы, поэтому внешний долг быстро подскочил), кроме того начался дележ полезных ископаемых (в недрах Копродины, наряду с другими ценными минералами, скрывались самые крупные неразработанные месторождения бурого угля в Европе), в котором, естественно, участвовали только западные компании.
38
Шестое августа. Город Поврилец
Около восьми часов вечера на улицу, на которой располагалась пекарня Саллеха Абдуллы, выехал маленький белый автомобиль и спрятался за припаркованной у тротуара машиной. За рулем белой легковушки, взятой напрокат в местной компании по аренде автомобилей, сидел Алия Маленович, а на пассажирском сидении справа от него — Петер Сантир.
— Лендроверы здесь, его охрана тоже в сборе. Личный телохранитель Абдуллы, наверное, внутри, — Алия увидел, что перед пекарней, до которой было метров сто, стоят хорошо узнаваемые в городе внедорожники иорданца, а возле них толпятся трое арабов и о чем-то беседуют.
— Пару снимков сейчас сделаю, — Петер достал из бардачка увесистый черный фотоаппарат и снял с объектива крышку. — Пока сфотографирую этих типов, а потом может и их хозяин появится. У него другие охранники есть?
— Эти трое плюс еще один, есть ли другие — не знаю.
— Наверное, эти трое тоже воевали здесь в девяностые? — щелкнув несколько кадров, спросил имагинерский журналист.
— Да, а иначе, откуда здесь взяться арабам? После войны каждый из них нашел себе новое занятие — одни ушли в бандитское подполье, другие торговлей занялись, третьи живут на пожертвования из-за рубежа. Каждый выкручивается, как может.
— Скорее бы этот Абдулла вышел… — Петер опустил фотоаппарат на колени, наснимав охранников.
— А вы эти фотографии сразу опубликуете, Петер?
— Мы думаем для безопасности сначала дождаться моего отъезда. Посмотрим, как сложится обстановка. Меня, Алия, удивляет, что до сих пор никто из имагинерских журналистов не успел заснять Абдуллу.
— Видимо, вы самый смелый журналист в Имагинере, раз приехали сюда и снимаете его, — пошутил Алия.
— Или самый чокнутый, — улыбнулся Сантир. — О! Охранник иорданца вышел из пекарни, может сам Абдулла тоже сейчас высунется.