Персональный ангел
Шрифт:
Еще утром ей пришло в голову, что нужно бы сляпать несколько материалов, которые пойдут в прессу и на телевидение в случае каких-то форс-мажорных обстоятельств. Запас на такой случай всегда имелся, но Катерине хотелось получить разрешение на совершенно необыкновенный подстраховочный материал, который, по ее мнению, сработает, как внезапно разорвавшаяся бомба..
Пока Абдрашидзе тянул и мямлил, и Катерина поняла, что разрешать ему ничего не хочется. А вдруг разрешишь совсем не то, что нужно хозяину? Не избежать тогда неприятностей…
Она перекинула трубку к другому уху и, не отрываясь от компьютера, позвонила Приходченко.
– Олежек, – сказала она вкрадчиво. – Я понимаю, что у тебя медовый месяц, но ты мне срочно нужен, чтобы воздействовать на Абдрашидзе. Со всей полнотой, так сказать, и ответственностью. Давай я тебе, коротенько, минут на сорок, изложу суть. А?
– Катька, я не хочу никакой полноты и ответственности, – возразил Приходченко. – Я еще до сих пор въехать не могу в то, что у меня все в порядке. Ребенок в безопасности, мамаша на курорте, а Динка на моей даче.
– Вместе с тобой, что характерно, – уточнила Катерина.
– Вместе со мной, – согласился Приходченко. – Если бы мне год назад кто сказал, что все так будет, я бы ни за что не поверил… А Динка тоже говорит – с ним что-то не то, я думала, он тебя убьет. Это она так про Тимофея сказала. Нет, ну ты представляешь, она от него ушла! Еще когда у меня все непонятно было, и жена с тещей присутствовали в полном объеме, и квартиру поджигали, и все такое. А она ушла… От Тимофея! Ко мне!
– Олег, – перебила его Катерина, понимая,
что начальник сейчас ни о чем другом говорить не может. Она его не осуждала. Он жил в аду одиннадцать лет. Он имел полное право одиннадцать дней пожить в раю. – Я, конечно, не гожусь в знатоки и инженеры человеческих душ, но понимаю, что она тебя любит, и, кроме тебя, ей никто не нужен. Ни Тимофей Кольцов, ни Борис Ельцин, как это ни странно. И мне ты тоже нужен. Может, не так сильно, как твоей Дине, но все-таки очень. Так что послушай меня хоть пять минут, а? А потом из своего Эдема позвони Абдрашидзе. Он нас с Паниным уже слышать не может…
– Валяй, – согласился Олег. – Я весь внимание.
Изложив начальнику суть дела и получив обещание договориться с Абдрашидзе, Катерина дописала речь и позвонила Мише Терентьеву в Калининград. Размякший от жары и близкого моря, Миша на вопросы отвечал вяло, и Катерина вдруг перепугалась – а делается там что-нибудь или калининградская пресс-служба давно наплевала на предстоящие выборы и потихоньку греется на солнышке?!
– Миш! – закричала она, когда выяснилось, что к завтрашнему приезду Тимофея никто не готов. А между тем давным-давно следовало подписать договор со штабом флота о Дне рыбака и Дне Военно-морских сил. Министру МЧС даже еще приглашение не отправили, не то что ответа не получили, и, соответственно, непонятно было, участвуют в празднике спасатели или нет. Было еще десятка два мелких дел, вроде публикаций и подготовки плакатов, которые с места за последнюю неделю тоже не сдвинулись.
– Миша, – повторила Катерина уже спокойнее, понимая, что если она сейчас устроит Терентьеву выволочку, то делу это никак не поможет, а Миша будет дуться и жалеть себя еще две драгоценные недели.
Катерина не была начальником-самодуром. Самодурой, как называли это в каком-то кино. К сотрудникам она подходила творчески и была согласна со стариком Карнеги в том, что чем больше людей ругаешь, тем хуже они работают.
– Я прошу вас, Миш, проконтролировать праздники. Времени уже осталось мало, а мы договор о спонсорстве так и не заключили. Кроме того, нужно четко понять, что нам должны за наше спонсорство – сколько будет репортажей, статей, упоминаний, интервью.
– Я все знаю, – . проворчал смущенный Терентьев. Катерина растолковывала ему совсем элементарные вещи, как дурачку или студенту. Уж лучше б ругалась.
– Да, Миш, Слава прилетит послезавтра с молодежной программой, которую утвердил Кот Тимофей. Помогите ему, ладно? Он у нас такой энтузиаст, я боюсь, как бы он не переборщил…
Вот это уже лучше. Это значит, что она ему доверяет. Последить за Паниным – легко. С большим удовольствием. Вместе с ним мы горы свернем.
Катерина почувствовала, как на том конце провода Миша Терентьев воспрял духом. Слушая его голос, который становился все увереннее и увереннее с каждой минутой, Катерина переложила трубку и вытащила серьгу из горячей уставшей мочки.
Бриллиант брызнул ей в глаза россыпью мелких ледяных искр. Непонятно, откуда взялся вечером солнечный луч, отразившийся от камня. Может, он притягивал к себе солнце?
Тимофей находился в Питере дня три. Он должен был приехать вчера вечером, или сегодня утром, или хотя бы сегодня вечером. Вместо этого он позвонил и попросил отменить его встречу с председателем Совета Федерации и срочно улетел на Урал вместе с премьером, инспектировавшим регионы.
Позвонил он не ей, а Абдрашидзе, Катерина об изменении его планов узнала случайно и моментально затосковала.
– Кать, мне кажется, что Гриня вот-вот отмочит какую-нибудь штуку, – говорил между тем Миша Терентьев. – Саша Андреев выяснил, что они заказали в типографии листовки “Проститутки Калининграда призывают голосовать за Кольцова!” и собираются их развезти по области…
Про листовки Катерина уже знала. Сашка, конечно, позвонил прежде всего ей. Вместе со Славой Паниным они уже подготовили “симметричный ответ”. Следовало поставить в известность штаб Головина, а лучше всего самого Гриню, который соображал хорошо и быстро, что команда Кольцова готова закидать город листовками аналогичного содержания. Они даже текст придумали. Что-то о том, что за нынешнего губернатора горой стоят сексуальные меньшинства. Это должно было убедить Гриню в том, что получится “око за око” и желаемого эффекта ни та, ни другая сторона не достигнет. Всем будет понятно, что это милые шалости конкурирующих штабов. А самое главное, фактор внезапности уже утрачен…
– Да, Миш, я все знаю, – сказала Катерина в трубку, – Панин привезет нашу листовочку. Про геев и лесбиянок, которые любят Головина. Вы ее посмотрите и оцените. Местная пресса продолжает вопить про войну с наркотиками?
– Продолжает, Кать! – Здесь было чем похвалиться, и Терентьев с энтузиазмом взялся за дело. Катерина его почти не слушала.
Несколько дней после того, как Тимофей вынужден был рассказать ей о своем детстве, Катерина не могла думать ни о чем другом. Только о маленьком Тимофее, которого заперли в пустой квартире и который ел вату из матраса. О маленьком Тимофее, для которого лучшим домом был зоопарк. О маленьком Тимофее, которого насиловали и били. И должны были убить на потеху кучке сумасшедших грязных придурков.