Персональный ангел
Шрифт:
Все это было неправильно, противно, и хотелось, чтобы Тимофей скорее вернулся.
Он позвонил и сообщил замученным голосом, что вечером будет в Москве.
– Ты поезжай прямо ко мне, чтобы я тебя нигде не искал, – распорядился он, нисколько не заботясь о том, что это могло противоречить каким-нибудь Катерининым планам.
– Ладно, – согласилась она холодно, понимая, что вступать в дискуссию по телефону нет никакого смысла. Кроме того, она ужасно соскучилась. И все же его наплевательское отношение к жизни раздражало и беспокоило. Так не могло продолжаться до бесконечности.
– Ты чего злая? – спросил он, помедлив.
– Я не злая, – отрезала она, и они кое-как попрощались.
Тимофей приехал в десятом часу – очень рано. Катерина только-только поставила в духовку мясо. Она была уверена, что из Шереметьева он поедет в офис и только потом домой, но он в офис почему-то заезжать не стал.
– Катерина! – заорал он с порога. – Ты дома?
Швырнув под зеркало чемодан, он стаскивал ботинки.
– Я здесь, – отозвалась она из кухни. – Я иду, Тимыч!
Он вздохнул с облегчением – как хорошо, что она дома, никуда не надо ехать, искать, звонить… Как он мечтал вернуться и застать ее в своей квартире, в сарафане или майке, с волосами, перевязанными розовой ленточкой, и босиком.
Она выбежала из коридора, ведущего на кухню, и бросилась ему на шею.
– Как я рада, что ты приехал, – сказала она после того, как они первый раз поцеловались. Она тут же забыла, что была им за что-то недовольна и даже хотела что-то такое ему высказать. – Господи, как здорово, что ты приехал!
Он еще раз поцеловал ее, чувствуя уже ставший привычным быстрый и горячий всплеск желания.
Как он жил без нее?
– Там жара такая, в этой Женеве, – пожаловался он. – Даже жарче, чем в Москве. Я чуть не умер.
– Ну, не умер же, – рассудительно заявила она и поцеловала его в ладонь. – Хочешь, я отведу тебя в ванну? А то мясо еще не готово. Ты вообще-то голодный?
Он посмотрел на нее.
За неделю он совсем отвык от Катерины. От ее голоса, интонаций, смешных словечек и цитат из фильмов. Он забыл ее духи, завитки волос на шее и манеру корчить забавные гримаски.
– Катька, – прошептал он и притянул ее к себе. – Катька…
Он силился что-то сказать, сердце у него бухало, как паровой молот, и даже взмокли короткие волосы на виске. Он сам не знал, что именно хочет ей сказать. Он не знал таких слов и не понимал, что с ним происходит.
Она сжалилась над ним. Над великим и могущественным Тимофеем Кольцовым. Сжалилась и, как всегда, увела разговор в безопасное и спокойное русло.
Но почему-то сейчас это его разочаровало.
– Давай в ванну, Тимыч, – сказала она преувеличенно весело. – Ты весь мокрый. А я мясо посмотрю и подойду к тебе.
Он лежал в джакузи, закинув голову на край и чувствуя, как расслабляется жаркое напряженное тело.
– Ты чего улыбаешься? – спросила Катерина, ставя перед ним стакан с соком. – У тебя вид, как у блаженного Августина.
– Принеси мне портфель, – попросил он и сел прямо.
– Куда? Сюда? – удивилась она. Он кивнул.
– Работать будешь? – еще больше удивилась она.
– Давай неси, – велел Тимофей и отхлебнул сока.
Наверное, это и есть счастье, глупо подумал он. Вот и ответ на самый трудный вопрос человечества. Тимофей Кольцов, кажется, понял, в чем оно состоит…
– Тебе его прямо в воду бросить? – осведомилась Катерина. Он вытер полотенцем громадную загорелую ручищу и запустил ее в кожаные недра портфеля. Катерина наблюдала с интересом. Он долго что-то искал и в конце концов выудил небольшую голубую коробочку, перевязанную золотой ленточкой.
Тиффани.
– Тимыч, ты ненормальный, – все поняв, прошептала Катерина.
– Открой, – приказал он.
Ему очень хотелось купить ей кольцо. Он даже его выбрал. И в последний момент испугался, что она истолкует это как предложение руки и сердца, которое он не мог и не хотел делать. Поэтому он купил серьги.
Таких бриллиантов она вообще никогда не видела, только на церемонии вручения “Оскаров” по телевизору. Они сияли льдистым аристократическим блеском, как будто в их глубине полыхал ледяной огонь. Она боялась к ним прикоснуться.
– Давай меряй, – велел Тимофей, встревоженный ее молчанием. – Ты что, Кать?
– Как красиво, – завороженно сказала она. – Как удивительно…
Вскочив с бортика джакузи, она перед зеркалом осторожно вдела серьги в маленькие заполыхавшие уши и повернулась к нему.
– Ну как?
– Потрясающе, – произнес он с трудом. – Просто потрясающе.
И, приподнявшись, потянул ее к себе в воду.
В середине ночи Катерина уснула в полном изнеможении. Тимофей лежал, прислушиваясь к тишине и ее дыханию. Она спала у него под боком, и это было замечательно. До ее появления в его жизни он и не знал, какое это удовольствие – обнимать ее, теплую, сонную, совершенно расслабленную. Его личную, частную, неприкосновенную собственность.
Ему стало жарко и, нащупав рукой пульт, он переставил кондиционер на более низкую температуру, но Катерину не отпустил.
Она должна быть рядом с ним. Она охраняла его и отгоняла его кошмары. Она даже призналась однажды, что любит его, но Тимофей за всю жизнь так толком и не понял, что это такое, поэтому особого значения ее признанию не придал.
Пусть любит. Если это означает, что он может захватить ее и держать, как работорговец захватывает в личную собственность раба, если это означает, что она будет с ним, он согласен.
Так и быть. Пусть любит.
В конце концов, он ведь не смог поймать ее на фальши. Пожалуй, она не играет с ним в обычные женские игры, пытаясь использовать его в личных целях, как пытались все его женщины. Он очень внимательно смотрел и вряд ли просмотрел бы такую игру. Обмануть его трудно.
Конечно, он слишком ею увлекся, и голова у него не так чтоб совсем холодная. Но ему это даже нравилось. Он чувствовал себя молодым и бесшабашным. И не нужно было принимать никаких решений. Их обоих все устраивало в нынешнем положении дел, когда она мчится к нему по первому зову и не слишком досаждает своими проблемами.