Перст указующий
Шрифт:
Я разыграл свои карты насколько мог хорошо. Величайшее преимущество расшифровки тайнописи состоит в том, что никто не в силах сказать, верно ли вы ее разгадали. В данном случае истолкование писем (вкупе с моими познаниями) позволило мне без особых усилий доказать мою полезность. Ибо письма ясно свидетельствовали, что так взволновавший мистера Беннета мятеж на деле обернется всего лишь криками и выступлениями нескольких дюжин фанатиков и ни в коей мере не может угрожать королю. Эта свора, разумеется, может верить, будто с Божьей помощью они возьмут Лондон, захватят страну, а то
Но с легкой руки Беннета, как я узнал позднее, правительство восприняло его всерьез и начало пугать себя вымышленными бедствиями, будто по всей стране поднимаются на бунт ожесточенные и не получившие платы остатки кромвелевой армии. В конце января (столько времени требуется зимой, чтобы сведения проделали путь из Лондона в Оксфорд) стали поступать известия о том, что свора безумцев «пятой монархии» под предводительством Томаса Веннера попалась в искусно расставленную ловушку и была арестована после переполоха, который продлился целых пять часов.
К тому же за несколько дней перед тем правительство внезапно расквартировало эскадроны кавалерии в Эбингдоне и десятке других городков, и этим мудрым шагом объясняли тот факт, что старые солдаты верноподданно остались дома. На мой взгляд, они никогда и не замышляли ничего, но это не имело значения: впечатление было произведено.
Через пять дней после этого известия я получил письмо которое вызывало меня в Лондон. Я поехал туда на следующей неделе а там меня ожидало распоряжение посетить мистера Беннета который теперь получил дозволение переселиться в апартаменты Уайт-холле, где он был много ближе к королю.
– Полагаю, вы слышали о чудовищной измене, какую в прошлом месяце с успехом искоренило правительство? – спросил он.
Я кивнул.
– Двор был чрезвычайно встревожен, – продолжал он, – и во многих это поколебало уверенность. Включая его величество, который не может долее пребывать в заблуждении, будто он пользуется всеобщей любовью.
– Прискорбно слышать.
– Напротив. Измена зреет в стране повсюду, и моя задача вывести ее. Теперь, по меньшей мере, есть надежда, что мои предостережения будут услышаны.
Я промолчал.
– В прошлую нашу встречу вы дали мне некий совет. Стремительность, с какой был подавлен мятеж, произвела большое впечатление на его величество, и я доволен, что обсудил с вами мою стратегию.
Этим он давал понять, что присвоил себе все заслуги и мне следует помнить, что он единственный мой проводник к королевским милостям. Очень великодушно было с его стороны все мне разъяснить.
Я кивнул:
– Я рад, что мог быть полезен. Вам и его величеству.
– Вот возьмите, – сказал он, протягивая мне какой-то лист. Это оказался документ, утверждающий верного и возлюбленного слугу короля Джона Уоллиса на его посту профессора геометрии в Оксфордском университете, а к нему прилагался другой, каким означенный верный и возлюбленный Джон Уоллис назначался королевским капелланом с жалованьем двести фунтов в год.
– Я глубоко благодарен и надеюсь, что смогу показать себя достойным такой милости, – сказал я.
Беннет разомкнул губы в неприятной улыбке.
– Несомненно, доктор. И прошу вас, не думайте, будто от вас ожидают частых проповедей. Мы решили не принимать мер против бунтовщиков в Эбингдоне, Берфорде или Нортхэмптоне. Наше пожелание – чтобы смутьяны оставались на воле. Мы знаем, кто они, а синица в руке…
– Именно так, – ответил я – Но особой пользы от этого не будет, если вы не получаете постоянно сведений о том, что они делают.
– Совершенно верно. Я уверен, они попытаются снова. Такова натура этих людей: они не могут остановиться, ведь остановиться значит впасть во грех. Они почитают своим святым долгом упорствовать в подстрекательстве.
– Некоторые видят в этом свое право, сударь, – пробормотал я.
– Я не желаю вступать в дискуссию. Права, обязанности. Все это – измена, из чего бы она ни проистекала. Вы согласны со мной?
– Я полагаю, что у короля есть право на трон, и наш долг помочь ему сохранить его.
– Так вы о том позаботитесь?
– Я?
– Вы. Вам не удастся меня одурачить, сударь Ваши манеры философа не вводят меня в заблуждение. Мне доподлинно известно, какие услуги вы оказывали Турлоу.
– Уверен, полученные вами сведения сильно преувеличили мои способности, – сказал я. – Я был криптографом, а не осведомителем или тайным агентом. Но это не имеет значения. Если вы желаете, чтобы я, говоря вашими словами, об этом позаботился, я рад служить вам. Но мне понадобятся деньги.
– Вы получите столько, сколько вам потребуется. В пределах разумного, конечно.
– И смею напомнить, сообщение между Оксфордом и Лондоном не слишком скорое.
– Вы получите полномочия поступать так, как сочтете нужным.
– В том числе использовать солдат расквартированных в округе гарнизонов?
Он нахмурился, потом с неохотой произнес:
– В случае крайней необходимости.
– А в каких отношениях я буду состоять с лордами – наместниками графств?
– Ни в каких вовсе. Сноситься вы будете только со мной. Ни с кем более, и тем паче в правительстве. Это вам ясно?
Я кивнул.
– Превосходно.
Снова улыбнувшись, Беннет встал.
– Хорошо. Я весьма доволен, сударь, что вы согласны служить своему государю. Королевство еще далеко не прочно, и все честные люди должны трудится не покладая рук, дабы злоба инакомыслия не вырвалась снова. Говорю вам, доктор, я не знаю, успеем ли мы. Сейчас наши враги пали духом и разобщены, если мы ослабим хватку, кто знает, что случится тогда?
На сей раз я согласился с ним от всего сердца.
Не хочу, чтобы кто-то счел, будто я взял на себя эти обязанности с воодушевлением или без должных размышлений. Я не намеревался связывать мою судьбу с человеком, который мог бы потянуть меня вниз за собой, случись так, что он сумеет удержать в своих руках власть. Мне мало что было известно о мистере Беннете, и потому, как только я велел внести мое назначение королевским капелланом в реестры соответствующих канцелярий и сообщил в Оксфорд об утверждении меня в должности, дабы смутить моих врагов там, я постарался разузнать по более об этом человеке.