Перст указующий
Шрифт:
С уверенностью могу утверждать, что Кола полагал, будто я отправлюсь в мою комнату и по дороге найду отравленную бутылку коньяка у подножия моей лестницы – кому еще она могла предназначаться, если, кроме меня, наверху жил только Гров, а он, как полагал итальянец, ушел? Потом Кола вернулся поздно ночью и, хотя не нашел мои хладный труп, но обыскал мою комнату и забрал с собой не только письмо, какое я перехватил, но и письмо, которое дал мне Сэмюэль Морленд в 1660 году. Его козни еще более усугубились, когда он предпочел остаться и позволить молодой Бланди умереть вместо него. Я нисколько не сомневаюсь, что мышьяк он приобрел в Нидерландах, а затем бессовестно солгал, заявив, будто в его фармакопее ничего подобного нет. Чудовищно было бы даже помыслить о таком, но есть люди столь развращенные и безнравственные, что способны на любой обман.
Не ожидал Кола одного – того, что истинный объект его кровожадной злобы окажется вне его досягаемости. Ибо я отправился повидать Престкотта, и пусть даже мне пришлось вынести величайшее унижение от рук несчастною мальчишки, полезные сведения с лихвой возместили мне это оскорбление. Вечер был холодный, и я закутался как мог теплее. У Престкотта нашлось достаточно друзей, чтобы он не испытывал нужды в одеялах и теплой одежде, пусть даже эта щедрость не простиралась далее огня в очаге или освещения иного, чем свечи из самого дешевого свиного сала, которые, испуская неверный свет, коптили и воняли. Я по небрежности забыл захватить свою свечу, и наша беседа велась в почти полной темноте чем, также моим безрассудным благородством я объясняю то, что он сумел напасть на меня и меня пересилить.
Вначале Престкотт наотрез отказался даже выслушать меня, если я не пообещаю освободить его от тяжелых цепей – которыми его приковали к стене, – необходимая предосторожность, как я убедился позднее.
– Поймите же, доктор Уоллис, я прикован так уже три недели и весьма от этих цепей устал. Колени у меня все в язвах, а лязганье цепей, стоит мне повернуться, сводит меня с ума. Неужто кто-то думает, будто я могу сбежать? Проломить ход через каменную стену в четыре фута толщиной, потом спрыгнуть с высоты в шестьдесят футов в ров и убежать?
– Я не стану просить расковать вас, – ответил я, – пока не увижу хотя бы толики содействия.
– А я не стану вам помогать, не получив хотя бы намека на то, что останусь в живых после ближайшего судебного разбирательства.
– Здесь я могу кое-что вам предложить. Если ваши ответы будут удовлетворительными, тогда я выхлопочу вам королевское помилование. Свободы вы не обретете, ибо оскорбление, нанесенное семейству Комптонов, слишком тяжко, но вам позволят уехать в Америку, где вы сможете начать новую жизнь.
Он презрительно фыркнул.
– Свободы больше, чем мне потребно, – сказал он. – Свободы пахать землю, как грязный крестьянин, до смерти замученный бормотанием пуритан. Свободы быть изрубленным на куски индейцами, чьи обычаи, скажу я вам, недурно было бы перенять и здесь. Кое-кто любого разумного человека заставит схватиться за топор. Благодарю вас, добрый доктор. Спасибо за ваше великодушие.
– Это самое большее, что я могу для вас сделать, – сказал я, хотя даже тогда не был уверен, что буду даже пытаться. Но я знал, что, предложи я ему слишком много, он бы мне не поверил. – Если вы согласитесь, то останетесь живы и позднее, возможно, заслужите помилование и вам позволят вернуться. Это единственное ваше спасение.
Сгорбившись на кровати и завернувшись в одеяло, он надолго задумался.
– Хорошо, – неохотно сказал он. – Полагаю, у меня нет выбора. Все-таки лучше того, что мне предложил мистер Лоуэр.
– Рад, что вы наконец образумились. А теперь расскажите мне о мистере Кола.
Он поглядел на меня с неподдельным изумлением.
– С какой стати вам понадобилось расспрашивать о нем?
– Вам следует радоваться, что он меня интересует. Зачем он приходил к вам?
– Потому что он учтивый и обходительный джентльмен.
– Не тратьте мое время, мистер Престкотт.
– Я, право, не знаю, что еще вам сказать, сударь.
– Он просил у вас что-нибудь?
– Что я мог бы ему дать?
– Тогда, может, что-то, что принадлежало вашему отцу?
– Например?
– Том Ливия.
– Опять вы об этом? Скажите, доктор, почему вам так важна эта книга?
– Вас это не касается.
– В таком случае не вижу смысла отвечать.
Я решил, что откровенный ответ мне не повредит, ибо у Престкотта все равно книги нет.
– Эта книга – ключ к труду, каким я как раз занимаюсь. С ее помощью я смогу расшифровать несколько писем. Итак, Кола вас спрашивал о ней?
– Нет.
Тут Престкотт растянулся на своей жалкой кровати и скорчился от смеха.
– Истинная правда, нет. Простите меня, доктор, – сказал он, вытирая глаза. – И чтобы загладить мою вину, я расскажу вам, что знаю. Мистер Кола гостил недавно у моего опекуна и был в поместье, когда на сэра Уильяма напали. Без его умения, насколько я понимаю, сэр Уильям бы умер от ран в ту ночь, и он, наверное, бывалый костоправ, раз сумел зашить его так ловко. – Тут он пожал плечами. – Вот и все, что я могу рассказать. Более мне сказать нечего.
– Что он там делал?
– У них как будто какие-то общие коммерческие дела. Отец Кола – купец, а сэр Уильям – начальник артиллерийского управления. Один продает товары, другой покупает их на деньги правительства. И тот, и другой желают получить наибольшую прибыль, и тем не менее им желательно сохранять свое знакомство в тайне, чтобы не вызывать гнев лорда Кларендона. Таково, насколько я понимаю, положение вещей.
– Почему вы так решили?
Престкотт бросил на меня пренебрежительный взгляд.
– Полноте, доктор Уоллис. Даже я знаю, что сэр Уильям Комптон с лордом Кларендоном на ножах. И даже мне понятно, что, если пройдет хоть малейший слушок, что сэр Уильям греет руки на своей должности, Кларендон тут же использует это, чтобы отнять ее у него.
– Помимо ваших собственных умозаключений, есть у вас причины полагать, что знакомство Кола с сэром Уильямом старательно скрывается именно из опасений перед гневом лорда Кларендона?
– Они беспрестанно говорили о Кларендоне. Сэр Уильям так ненавидит, что переводит на него любой разговор. Мистер Кола, по-моему, был чрезвычайно любезен, терпеливо выслушивая все его жалобы.