Перстень альвов, кн. 2: Пробуждение валькирии
Шрифт:
На земле мелькнуло что-то светлое; Эгиль протянул руку и коснулся россыпи длинных, мягких волос. «Сокровище Стролингов», как смеясь говорил отец. Светло-золотистые, мелко вьющиеся густые кудри издавна были украшением Хлодвиговой родни по матери: ими мог похвастаться и Гейр Длинный, брат Рагны-Гейды, и его сыновья, и сами Хроар с Хлодвигом, получившие их в наследство от нее… Совсем остывшие, холодные, как трава, теперь эти кудри лежали под пальцами Эгиля и уже казались волосами самой земли…
Высвободив тело из-под упавших сверху, Эгиль поднял его. Тело уже остыло, казалось неповоротливым и тяжелым. Часть волос слиплась от крови и присохла к груди. На горле Хлодвига виднелась широкая рана: видно, острие копья вошло прямо под челюсть. Эгиль хотел взвалить
Из темноты вынырнули четверо оставленных хирдманов.
– Где ты, Эгиль? – тревожно окликнул Арнор Жук. Они ведь его тоже не видели. – На тебя напали? Ты жив? Где ты?
Почти под утро тело Хлодвига принесли к месту ночлега. Все, кто не спал, сошлись посмотреть на единственного убитого, которому удастся устроить надлежащее погребение. Вигмар бросил только один взгляд на носилки: тело было с головой накрыто плащом Эгиля, и лишь длинная прядь золотистых волос свешивалась из-под него. Вид этой пряди так резанул Вигмара по сердцу, что он тут же отвернулся, боясь не справиться с собой. Это «сокровище Стролингов» опять-таки было памятью о Рагне-Гейде – и у нее были такие же волосы. После свадьбы они спрятались под женское покрывало, но и сейчас, как тридцать лет назад, при мысли о Рагне-Гейде в памяти Вигмара вставало облако кудрявых солнечных лучей, которые она носила на голове и которые казались ему средоточием всей красоты и счастья мира. Хорошо, что она не увидела этого.
– Будем хоронить сейчас, – отрывисто распорядился Вигмар. – Неизвестно, что будет завтра.
Выбрав место на краю поляны, хирдманы принялись рубить дрова и складывать костер. Ни соломы, ни смолы взять было негде, влажный осенний лес давал не слишком хорошее топливо, но пришлось обходиться тем, что есть. На первые несколько рядов положили тело Хлодвига, покрытое тем же плащом, потом поверх него стали укладывать дрова – по-другому человеческое тело не сгорает.
В поисках дров посуше Орвар и Хьяльм, сыновья Гейра, забрели далеко в лес. Ночная тьма уже рассеивалась, и они шли по лесу без факела, не боясь стукнуться лбом о ствол. Орвар, ровесник Хлодвига, был мрачен и молчалив. Душа его как бы одеревенела от внезапного удара: по пути в битву приходится быть готовым к смерти, но то, что она выбрала Хлодвига, привыкшего быть хозяином жизни, казалось особенно жестоко и грубо. Хьяльм, на год младше, то и дело утирал рукавом слезы: это была первая смерть, вырвавшая одного из круга «асов Железного Кольца». Так жители округи звали тех, кто занимал почетные места за столом Вигмара Лисицы, как асы на пирах у Одина. Девять его сыновей, четверо их двоюродных братьев – сыновей Гейра Длинного, трое сыновей Тьодольва и один сын Эльдис – все семнадцать принадлежали ко второму поколению здешних властителей и росли дружным и грозным войском. Хлодвиг первым ушел от них к Одину. И именно его смерть вдруг так много открыла оставшимся – что они действительно уже взрослые мужчины, а не мальчики, так мечтавшие скорее вырасти. Жизнь, которая мнилась еще не начавшейся по-настоящему, уже кончена, и продолжения не будет. Обрублена ветка могучего дерева, и не приносить ей плодов.
Пробираясь между елями, Орвар первым вышел на противоположную опушку леса и вдруг предостерегающе свистнул. В долине перед ним тлели огни костров.
– Кто это? – шепнул Хьяльм, встав за его плечом.
Орвар не ответил – он даже вообразить не мог, что за войско идет по их следам.
– Кто тут может быть? – тревожно спросил Хьяльм. – У нас позади никого не осталось. Все они
– Может, от Синеглазого? – предположил Орвар. – Из Нагорья?
– Так его же нету, он за море уплыл!
– А может, вернулся! Или Даг Кремневый.
– Вот хорошо бы! – мстительно обрадовался Хьяльм. – Сколько же тут?
– Ты костры считай! Маленький, что ли?
В самом деле, костров насчитывалось слишком много. Не меньше полусотни, и в тающих сумерках ночи зрелище казалось таинственным и грозным. На ум приходили мысли о дружинах древних конунгов… Как будто серые тени предков вышли на волне сумерек из-под земли на помощь потомкам, которые так нуждаются в них…
– Очень много! – решил наконец Орвар. – Если не ложные костры, то не меньше полутысячи. Это только Даг Кремневый может быть. В Нагорье столько не набрать.
– Пойдем посмотрим, – предложил Хьяльм. – Если это к Черной Шкуре, то нашим следует об этом знать!
Между деревцами молодого сосняка они спустились вниз, в долину, потом легли на землю и поползли. Возле валуна они приметили притаившегося без огня передового дозорного, но он их не приметил: сыновья Гейра с самого детства играли в прятки не с кем-нибудь, а с троллями, и еще пятнадцать лет назад выменивали кусочки хлеба или обломки медовых сот на «прячущие» заклинания.
До ближайшего костра оставалось шагов десять. Бесшумно, как змеи, приблизившись по влажным мхам, оба парня замерли, прислушиваясь. Вид полусонных дозорных, спины и головы спящих у костра ничего не могли им сказать. Один из дозорных клевал носом – сыновья Гейра по себе знали, что утренняя, предрассветная стража самая тяжелая, потому что особенно сильно хочется спать. Другой дозорный с копьем в руке прохаживался между кострами и как раз шел сюда. Высокий, в широком плаще с капюшоном, он в сумерках казался великаном.
– Не спи, Арне! – негромко окликнул он сидящего дозорного. – Упадешь в костер и изжаришься!
Арне вздрогнул, и вместе с тем Орвар бесшумно толкнул лежавшего рядом брата. Это низкий мягкий голос показался им знакомым. А главное, братья узнали слэттенландский выговор, которого не так давно наслушались в усадьбе Каменный Кабан.
Сыновья Гейра переглянулись, потом Орвар негромко свистнул. Оба слэтта разом обернулись, сидевший вскочил, выставив вперед острие копья.
– Кто здесь? – воскликнул он, и кое-кто из спящих шевельнулся.
Орвар поднялся на ноги и сделал шаг вперед. Оба слэтта тоже шагнули к нему.
– Откуда ты взялся и как подошел так тихо? – спросил высокий. – Ты не тролль?
– Я не тролль! – отозвался Орвар. – Я Орвар сын Гейра из усадьбы Совиный Камень! А вы кто?
– Приветствую тебя, Орвар сын Гейра! – спокойно сказал высокий и сбросил на спину капюшон. – Рад встрече с тобой, хотя бы и так нежданно. Я – Хельги сын Хеймира. Ты узнаешь меня?
Рассвело, настало не по-осеннему ясное утро, только над ложбиной, где текла река, висела белая полоса тумана. Солнце, ярко-оранжевое в красном ободке, тяжело висело над краем горизонта и никак не могло собраться с силами, чтобы оторваться от земли, и только протягивало над самой поверхностью низкие продольные лучи, от которых на траву падали непривычные, рыжеватые, осенние отсветы.
Еще до рассвета Вигмар Лисица с кое-кем из родичей и хёльдов явился к Хельги ярлу. Выслушав Орвара и Хьяльма, которые привели с собой Аудольва Медвежонка, он схватился за голову и, впервые за эти тяжелые сутки утратив выдержку, глухо застонал. Если бы слэтты подошли на один день, на полдня раньше! Тогда все сложилось бы иначе. Тогда они размазали бы Бергвида по этим горам, и никакие хитрости ему бы не помогли. И северяне понесли бы несоизмеримо меньшие потери! И Хлодвиг…
Но Тьодольв и Вильбранд постарались убедить его, что и эта неожиданная помощь – драгоценный дар, достойный самой пылкой благодарности богам. Пусть Железное Кольцо и Хетберг понесли потери, но теперь у них есть возможность сполна за них рассчитаться. Усталое и мрачное войско воспряло духом, а это тоже немаловажно.