Перстень Люцифера
Шрифт:
Субинспектор покопался в заваленном папками громоздком шкафу и положил перед Яровым плотной бумаги конверт.
— Если желаете, можете взять.
— А что здесь?
— Фотографические карточки его — и приличные, и не очень, вырезки из газет...
— Ну что ж, пригодится,— сказал Яровой, запихивая конверт в портфель.— Расписку вам написать?
— Пустое,— махнул рукой субинспектор.— Конверт-то у нас случайно завалялся, забыл выбросить.— Волков не дурак поговорить, явно стосковался по благодарному слушателю, а Яровой в этом смысле был безупречен, и субинспектор просто жаждал доставить
— Спасибо за конверт.
— Пустое! — повторил Волков.
— Чем же эта история закончилась?
— А чем она могла кончиться? К Ленину и Троцкому он, понятно, не пошел, а к моему начальству завернул, намекнул, что немцы этим инцидентом очень даже недовольны будут, и протест заявил.
— Ну и как?
— Что как? Протестов у нас по сто на день. Налетчики протестуют, пострадавшие протестуют, воры протестуют, проститутки протестуют. После 17-го года все только и знают, что протестуют. Да-с. А насчет подданства он не соврал: действительно, датское. Что же касается до немцев... В германском посольстве он служил, потому его и не взяли, не то что испугались, а поосторожничали. Вот такой водевильчик мы тогда станцевали с куплетами и дивертисментом... Травести, травести, где мне время провести!
Яровой спросил, где теперь находится дама с роскошным бюстом и вор-интеллигент Васька Дубонос.
— А где им быть? Оба в Москве. И оба при своем деле. Васька ворует, а мадам Усатова своего нового квартиранта окручивает. Намедни встретил ее на Трубной — бутончик, так глазками и стреляет. Ежели нужны, разыщем — и его, и ее. Разыскать?
— Да нет,— сказал Яровой.— Покуда не требуется. А в случае необходимости...
— Ну что ж, так и порешим. Ежели потребуется, милости просим. Как говорится, чем богаты, тем и рады.
Теперь оставалось лишь встретиться с украинскими товарищами.
По замыслу Ярового — а этот замысел приобретал все более четкие очертания— именно им предстояло выполнить самую главную часть задуманной операции «Перстень Люцифера».
Первый съезд коммунистов Украины, который состоялся в Москве в июле 1918 года, ликвидировал так называемую «Повстанческую девятку» и образовал Всеукраинский центральный военно-революционный комитет (ВЦВРК). Его председателем стал Андрей Сергеевич Бубнов. Уезжая из Петрограда, Яровой предусмотрительно запасся письмом Яковлевой к председателю ВЦВРК. Благодаря этому письму Бубнов, относившийся к Яковлевой с большим уважением и симпатией, тут же его принял, выслушал и без долгих разговоров связал с сотрудниками организованного при ВЦВРК для руководства украинским большевистским подпольем и партизанским движением Загранбюро ЦК КП(б)У.
Собеседник Ярового, плотный кряжистый человек с седым бобриком густых жестких волос и выцветшими голубыми глазами, когда Яровой ознакомил его с киевской частью предполагаемой операции, спросил:
— Небось театром увлекались в гимназии?
— И в гимназии, и в университете.— подтвердил Яровой.— А что, театральщиной отдает?
— Есть немного.
— Значит, плохо?
— А вот этого я не говорил. Хороший театр не такая уж плохая штука. А какой театр без театральщины? Нет такого театра. Театральщина нужна. В меру, но нужна. Так что я не в укор, а для уточнения. Сам театрал и в любительских спектаклях в молодости участие принимал. И героем-любовником был, и благородным отцом, но лучше всего у меня суфлерство получалось. Очень хорошим суфлером был.
— Ну и какова пьеса, которую я вам предлагаю?
— Не Шекспир и не Мольер.
— Об этом я подозревал.
— А так вроде бы ничего, даже если учитывать, что публика в Киеве достаточно избалованна, а немцы все-таки представители европейской культуры. Нет, к пьесе особых претензий нет. Вы, безусловно, человек не без способностей. Но ведь спектакль не только от пьесы зависит. И режиссер требуется хороший, и художник, и гример, и костюмер, и осветитель...
— А главное — актер,— вставил Яровой.
— Вот именно! — вскинул вверх указательный палец его собеседник.
— И как же у вас обстоят дела с актерами?
— Думаю, что вам повезло.
— Приятно слышать.
— Вы о звезде петербургского театра Василии Каратыгине слышали?
— Еще бы, им восхищались и Пушкин, и...
— Так вот, мы вам дадим актера, которому Каратыгин и в подметки не годится.
— Ну уж и в подметки...— сказал Яровой и тут же осекся, увидев смеющееся лицо своего собеседника.
— Вы, товарищ Яровой, не знаете Киева,— сказал тот.— Если Одесса город талантов, то Киев — родина гениев.
А на следующий день, седьмой день недели, выделенной ему для подготовки операции, Яровой уже докладывал председателю Петроградской ЧК о проделанной им работе.
Яковлева была довольна.
— Выходит, я не зря понадеялась на вашу фантазию,— сказала она, когда Яровой закончил.
Яковлева взяла конверт, полученный Яровым в подарок от субинспектора Московского уголовного розыска, вытряхнула на стол его содержимое, брезгливо отодвинув в сторону фотографии, стала просматривать газетные вырезки.
ИЗ ГАЗЕТЫ «СОЛДАТСКАЯ ПРАВДА» от 1 /XI—1917 г.
Граждане Петрограда!
Убедительно просим всех граждан приложить все усилия к розыску повсюду, где только возможно, вещей, похищенных в Зимнем дворце в ночь с 25 на 26 октября. Скупщики, антиквары и все, кто окажется в числе укрывателей, будут привлечены к судебной ответственности и наказаны со всей строгостью.
Комиссары по защите музеев и художественных коллекций Г. Ятманов, Б. Мандельбаум.
ИЗ ГАЗЕТЫ «НОВОЕ ВРЕМЯ» от 7/VI —1917 г.
20 000 000 долларов ассигновано крупным американским обществом для покупки античных вещей в России.
Не продавайте ничего раньше, чем показать ваши драгоценные камни, золото, серебро, миниатюры, табакерки, гобелены, мебель, фарфор, бронзу, гравюры и проч. представителю фирмы П. Горвицу.
Преображенская, 21, кв, 2, тел. 215-33, Прием от 11 ч. утра до 2 ч. дня.
Глава VII
Тот треклятый день, о котором Родзаевский будет помнить до самой своей кончины, начался как обычно.