Перстень с печаткой

Беркеши Андраш

Кальман со всех сторон взвешивал свой замысел. Он понимал, что в общем-то его затея чистейшее безумие, но ясно было и то, что у него не было выбора. Пройдя до проспекта Павших за революцию, он позвонил из телефона-автомата Илоне Хорват.

— Ты вечером играешь в театре?

— Нет, сегодня я не занята.

— Могу я тебя навестить?

— Приходи. Что-нибудь случилось?

— Ничего. Просто хочу тебя видеть…

Четверть часа спустя он был уже у Илоны.

— Почему ты сказал, что ничего не случилось, — спросила его Илона, —

когда на лице у тебя само отчаяние?

— Я просчитался, — с горечью сказал Кальман. — Договорился о встрече с инженером, а сам совершенно забыл, что за этим типом ведется слежка.

— Откуда ты это знаешь?

— Знаю. И в то же время мне нужно обязательно его увидеть.

— Сегодня?

— Да, но так, чтобы о нашей встрече никто не узнал. Дай мне чего-нибудь выпить.

Илона достала бутылку с коньяком, налила рюмку. Ах как бы ей хотелось узнать мысли Кальмана!

— А где живет эта твоя Шари Чома? — спросил Кальман, разглядывая на свет коньяк.

— Где-то в Буде. Давай посмотрим в телефонном справочнике!

— Ты знаешь ее номер?

— Знаю, конечно.

— Тогда позвони ей и спроси, можно ли к ней сейчас зайти.

— Позвонить-то я ей могу, но чего ты, собственно, от нее хочешь? — нерешительно спросила Илона.

— Ведь она до сих пор встречается с инженером? — спросил Кальман, уклоняясь от ответа.

— Да, насколько мне известно, Даницкий заходит иногда к ней в кафе.

— Одевайся, — сказал Кальман чуть ли не тоном приказа. Дождавшись, пока Илона оделась, он попросил: — Позвони все же Чоме и узнай, можешь ли ты к ней сейчас приехать.

— Конечно, дорогая, приезжай, — ответила Шари Чома. — Я сегодня дома, — и она назвала свой адрес.

Каково было ее удивление, когда Илона вошла не одна, а с неизвестным мужчиной. Илона представила Кальмана как своего старого друга Белу Цибора. Шари была несколько смущена. В ее черных глазах промелькнула тень беспокойства.

Кальман заметил это и поспешил ее успокоить.

— Не волнуйтесь, сударыня, я пришел к вам как ваш доброжелатель. К сожалению, я вынужден вас побеспокоить, потому что дело у меня неотложное.

— Какое еще дело? — удивленно протянула Шари и перевела вопросительный взгляд с Кальмана на Илону.

Илона тотчас же нашлась:

— О господи, я совсем забыла тебе сказать, что мой друг Бела работает в министерстве внутренних дел. Но ты не пугайся, дорогая, за тебя я перед ним поручилась.

Несмотря на все заверения подруги, Шари побледнела и чуть не лишилась чувств. Илона налила стакан воды, протянула Шари и одновременно стала успокаивать ее, что, мол, Бела Цибор человек порядочный, добрый, его не нужно бояться, что ее, Шари, прошлое вовсе не интересует МВД.

— Сударыня, — пояснил Кальман, — мы получили анонимное письмо. Должен вам сказать, что я ненавижу анонимки, но, к сожалению, и анонимное письмо есть документ, который получает свой номер, и им тоже приходится заниматься.

— О господи!

— В

письме сказано, что вы, сударыня, в сорок четвертом году были виновницей провала подпольной группы коммунистов. Анонимщик утверждает, будто бы вы доверительно сообщили имя одного из руководителей этой группы вашему возлюбленному, инженеру Даницкому.

— Неправда! Клянусь жизнью своей матери, что это неправда! Спросите хоть самого Рихарда!

— Вот это-то как раз я и хочу сделать, — великодушно заметил Кальман. — Вы, сударыня, думаю, сами знаете, каковы люди! — Кальман заставил себя улыбнуться. — Но ваш ангел-хранитель Илона уговорила меня навестить вас на дому. Я последовал ее совету и приехал сюда, чтобы избавить вас от излишних волнений.

Шари с благодарностью посмотрела на Илону.

— Спасибо тебе, дорогая!

Кальман же бросил взгляд на часы и сказал:

— Сударыня, позвоните сейчас Даницкому и попросите его немедленно приехать сюда. За полчаса мы покончим с этим делом. Себя, по возможности, по телефону не называйте, о том, зачем он нужен, тоже ни слова.

Полчаса спустя приехал инженер. Как и предполагал Кальман, слежка за Даницким велась не «по пятам», и потому наблюдатели не могли установить, в какую из квартир четырехэтажного дома он вошел. Улица была малолюдная, и разведчики Чете, боясь быть замеченными, вели наблюдение издали. Инженер не мог понять, зачем он понадобился Шари так срочно. Увидев Кальмана и Илону, он удивился, но гости не особенно заинтересовали его. Он не раз уже заставал у Шари какое-нибудь общество. А Кальман изучающе посмотрел на Даницкого. Но он так и не смог признать в нем своего бывшего «однокамерника» — возможно, потому, что характерный шрам на верхней губе инженера был теперь скрыт густыми усами. Кальману надо было торопиться, и он сразу же, как только их представили друг другу, перешел к делу.

— Пойдите, поболтайте в другой комнате, — обратился он к женщинам.

Шари, схватив инженера за руку, чуть ли не умоляюще воскликнула:

— Рихард, дорогой, расскажи ему все откровенно!

Даницкий удивленно посмотрел на нее, не понимая, о чем он должен говорить «откровенно». Удивил его и гость Шари. Странно, впервые видит его и уже хочет говорить с ним с глазу на глаз! Надо на всякий случай быть начеку, подумал он.

После того как женщины удалились, Кальман властным жестом предложил гостю сесть, а сам закурил.

— Это я вам звонил, Даницкий, — сразу же переходя к делу, сказал он. — К сожалению, кое-что помешало мне прибыть на условленное место.

— Какое еще место? — подозрительно переспросил инженер.

— Проспект Аллея, семнадцать, — уточнил Кальман. — Не буду повторять весь наш телефонный разговор, напомню только: 402—913… Но думаю, что и вам лучше не ходить туда.

— А что случилось? — спросил испуганный инженер. Из того, что он услышал от Кальмана, ему стало ясно, что перед ним человек Рельната.