Перстень с печаткой
Шрифт:
— Я думаю, этот путь правильный. А теперь послушайте меня, полковник. — И Шавош стал излагать Каре суть задания.
Шалго позвонил у двери квартиры профессора Калди. Ему отворила Юдит. Шалго представился девушке.
— Неужели я напугал вас, дорогая? — сказал он и шагнул через порог. — Слышал о вашей трагедии и прошу принять мои соболезнования.
Юдит все еще не могла прийти в себя от удивления. Она пошла вперед, Шалго, с трудом передвигаясь, последовал за ней. Наконец Юдит нарушила молчание; она сказала, что рано утром мать ее пришлось отправить в больницу, у нее произошел нервный шок. Отца тоже нет дома, а Кальман — тот со вчерашнего дня вообще исчез куда-то.
У Шалго очень сильно болела нога, и он попросил разрешения сесть.
— Вы извините меня, я в полной растерянности, — смущенно сказала Юдит. — Конечно, садитесь, пожалуйста. — Между тем она думала о том, что нужно как можно скорее известить о появлении Шалго майора Домбаи, и не знала, как это лучше сделать. Наконец она решила сказать Шалго, что ей нужно на минутку на кухню, где у нее на плите стоит кастрюля.
— Конечно, дорогая, идите. А я пока немного отдохну. Но если мой визит некстати, вы можете совершенно откровенно сказать мне об этом.
— Что вы, что вы! — запротестовала девушка и, виновато улыбнувшись, умчалась «на кухню». На самом деле она прошмыгнула в мастерскую отца и, подбежав к телефону, поспешно набрала номер Домбаи.
Домбаи оказался у себя.
— Шандор, — стараясь говорить как можно тише, сказала она. — Здесь Оскар Шалго.
— Где?
— У нас дома.
— Ты это серьезно?
— Да, сидит в гостиной. Что мне делать?
— Займи его разговорами, а я немедленно еду к тебе. Оставь отпертой дверь ателье, чтобы мне не пришлось звонить. Выполняй все, о чем он тебя попросит. Главное — не бойся и будь осторожна. Шаломон в какое время хотел приехать?
— В полпервого. Я уже приготовила корректуру. Передать ему?
— Конечно. Ведь они со стариком, по сути дела, закончили работу?
— Да, закончили. А может быть, лучше пока вообще воздержаться от издания? — усомнилась девушка.
— Но почему же? Договор ведь остается в силе? Англичанин намеревался улететь завтра утренним рейсом. Разве он не говорил вам?
— Говорил.
— Ну ладно, возвращайся к Шалго. А я сейчас приеду. И держи голову выше!
Юдит приветливо встретила Томаса Шаломона, но лицо ее было печально. Англичанин выразил ей свое глубокое соболезнование и сказал, что духовная жизнь Европы в связи со смертью профессора Калди понесла тяжелую утрату.
— Что-нибудь уже известно о причинах, побудивших его так поступить? — спросил Шаломон.
— Не очень много. Но к нам как раз приехал адвокат моего дяди — доктор Виктор Шюки. Он привез письмо, которое профессор передал ему на хранение за несколько дней до своей кончины.
Разговаривая, они вошли в гостиную.
— А полиция уже знает об этом письме? — повернувшись к Юдит, спросил англичанин.
— Нет и никогда не узнает, — ответила девушка, — потому что доктор Шюки сказал, что дядя настоятельно просил, чтобы содержание письма стало известно только членам нашей семьи. Когда вы уезжаете, господин Шаломон?
— Завтра утром.
— Доктор Шюки хотел бы обсудить с вами правовую сторону издания дядиной книги.
Шаломон улыбнулся.
— С радостью предоставлю себя в распоряжение господина адвоката.
— Прошу вас, проходите! — пригласила Юдит и направилась в сторону кабинета.
По лицу Шаломона промелькнула тень удивления, когда он увидел Шалго, поднявшегося ему навстречу.
— О, я счастлив познакомиться с вами. Доктор Шюки!
Англичанин тоже представился.
— Садитесь, господа, — предложила девушка.
Англичанин закурил сигарету.
— Я охотно побеседую с вами, но должен извиниться: у меня мало времени. После полудня мне нужно еще подписать несколько договоров…
— Что касается меня, то я отниму у вас всего несколько минут, — заметил Шалго. — Мы обсудим вопрос о расторжении договора, подпишем соглашение — и делу конец.
— О расторжении договора? — переспросил Шаломон.
— Да, сэр, — подтвердил Шалго. — В своем трагическом письме, которое мой друг адресовал мне, он выразил это желание на тот случай, если с ним произойдет что-нибудь до выхода книги в свет.
— Дорогой господин адвокат, — сказал Шаломон, — этот шаг вы должны серьезно обдумать, потому что издательство потребует возмещения убытков, а это выльется в довольно значительную сумму.
— Да, конечно. Но я думаю, что и в этом случае мы должны будем выполнить последнюю волю моего бедного друга. Разумеется, решение этого вопроса зависит не только от меня, но и от наследников, как его правопреемников.
— Тогда, может быть, целесообразнее отложить эти переговоры? — сказала Юдит.
Шалго посмотрел на девушку.
— Если вы так считаете, я должен повиноваться. Вы, Юдит, — наследница профессора Калди, так что за вами последнее слово.
Шаломон стряхнул пепел с кончика сигареты и взглянул на Шалго.
— Господину адвокату известна причина самоубийства?
Шалго удивленно посмотрел на англичанина.
— Самоубийства? — переспросил он. — Профессор Калди не покончил с собой, — возразил он. И, помолчав несколько секунд, добавил: — Профессора убили!
Шаломон кашлянул.
— Убили?
— Да, и самым зверским образом. С заранее обдуманным намерением.
Англичанин поднес сигарету к губам, глубоко затянулся и взглянул на зарыдавшую Юдит.
— Невероятно, — обронил он. — Может быть, и об этом написано в его прощальном письме?
— Нет, конечно, — сказал Шалго. Юдит встала и, вся в слезах, покинула комнату. — Бедная девочка, она очень любила старика. Канун свадьбы — и это зверское убийство!
— Милое, разумное создание, — подтвердил Шаломон. — Но почему вы, господин адвокат, берете на себя смелость утверждать, будто профессор убит?