Перстень с трезубцем
Шрифт:
Через некоторое время пленного вывели на свежий воздух и впустили в небольшое каменное строение, находящееся вне стен замка, где его дожидался граф.
Герей-ага постоянно жмурился от яркого света и пытался прикрыть глаза правой рукой, но сопровождающие охранники при каждой попытке поднять ее, били по скованному запястью. Левая же рука, прокушенная собакой, продолжала висеть плетью вдоль тела.
Михал пригладил свои усы и, сняв шапку, жестом указал турку подойти ближе. Он покорно поклонился, хотя в глазах вспыхнуло недовольство. Граф, заметив недобрые огоньки в его взгляде, с усмешкой обратился к пленнику:
– Сколько времени ты находишься здесь?
– Восемь суток.
Герей-ага направил свой взор на кувшин, стоявший на столе, и сглотнул слюну. Ласло догадался о его желании и, наполнив ковш вином, пододвинул к турку. Звеня цепями, он с жадностью выпил и, утерев губы рукой, поблагодарил графа:
– Да, ниспошлет тебе Аллах здоровья и богатства.
Граф не сомневался, что перед ним настоящий турок, ибо только они при разговоре могли панибратствовать с незнакомыми людьми.
– Хочешь есть? – спросил его Михал. Пленный кивнул. Граф наказал стоявшему поодаль воину в красно-синей одежде, и он вышел наружу.
– Итак, некогда достопочтенный Герей-ага, каким ветром занесло тебя в наш край? Мне сообщили, что ты один остался в живых из всего отряда. Что заставило тебя с малочисленным воинством свернуть с большака и углубиться в наши леса? Неужели ты не боялся, что можешь попасть в руки разбойников или тех же гайдуков – мадьяр.
Ага, внимательно слушал и, глянув на граф, учтиво обратился:
– Позволь узнать твое имя, господин.
– Граф Ласло Михал.
– Мы не могли раньше с тобой встречаться, по-моему, я где-то уже слышал твой голос?
– Ты ошибся Герей-ага, в Венгрии и Трансильванском княжестве очень много мужчин с похожими голосами. Так жду ответа на мои вопросы.
– Я направлялся в замок Черный коршун, мне необходимо было встретиться с одним человеком.
– С кем и за какой надобностью?
– Господин Ласло, – турок пытался увильнуть от прямого ответа, – я знаю, что между нашими почтенными покровителями существует договоренность: ваши магнаты и дворянство признали великого султана сюзереном, мне было бы интересно узнать, почему меня держат здесь закованным в кандалы?
– Ты не учтив со мной. Отвечай, когда тебя спрашивают или ты хочешь, чтобы я напомнил тебе, в какой шкуре ты сейчас находишься, – нахмурился Ласло, – хотя? Пожалуй, я отвечу на твой вопрос – это ты вероломно пришел на мою землю, а не я, и тебе подобный, убил мою матушку, когда мне было одиннадцать лет. И не ваши ли воины вырезают под корень венгров и угоняют в рабство наших жен и дочерей, не ваши ли турецкие начальники набирают себе в войско наших маленьких сыновей и превращают их в послушных воинов-янычар?! Или тебе объяснить, что такое потерять любимую женщину, с которой я был обручен с раннего детства! Ты – турецкий пес, стоишь предо мною в кандалах и пытаешься объяснить, что Сулейман от чистого сердца подписал мирное соглашение с паршивыми собаками, лижущими его руки.
Герей-ага, увидев, как гневно засверкали глаза венгерского графа, отступил на два шага и низко поклонился в пояс.
– Прости меня господин, я не хотел тебя обидеть. Не я принимаю высочайшие решения, я ведь подневольный человек и только исполняю приказы.
– Зачем ты направлялся в Черный коршун? Не вздумай обманывать меня, иначе я прикажу содрать с тебя кожу живьем.
– Граф Ласло, – Герей-ага сильно понизил голос и почти шепотом произнес, – я вез срочное донесение, но мадьярский разбойник отнял его у меня.
– Это ты так называешь народного героя – Вашара Андора?!
– Пусть будет по – твоему, мой господин, я полностью с тобой согласен… Он не договорил, в помещение вошла смуглолицая девушка с плетеной корзинкой и, поклонившись, на валашском языке спросила разрешение у графа, выложить еду на стол. Михал кивнул и, откинувшись на спинку деревянного стула, продолжил разговор:
– У этой валашской девушки турки убили родителей прямо на ее глазах, а жениха посадили на кол, но перед этим, отрезали язык, уши и нос. Теперь же, по – вашему мирному договору, мы, соседствующие народы – венгры и валахи, должны признать, что османские войска несут нам мир на кровавых копьях.
Турок приложил правую руку к сердцу и слегка качнул головой, боясь, что граф разгневается еще больше.
Девушка, поклонившись Михалу, вышла за дверь.
– Господин Ласло, может, ты знаешь? Со мной была моя наложница со служанкой. Что с ними, они живы?
– Их отправили на северо-запад в Темешвар. Если тебе дорога жизнь, ты расскажешь мне все: кто и зачем отправил тебя из Золотого шатра в Черный коршун и обещаю, что ты встретишься со своей женщиной. Будешь молчать – тебя ждет мучительная и долгая смерть на рудниках.
– Ты знаешь, откуда я держал путь?!
– Конечно! И мне ведомо, что ты не пошел главной дорогой, а направился через «Перевал смерти».
– Видно тебе сказали об этом разбой… – Он запнулся и тут же поправился, – люди, взявшие меня в плен.
– Не важно, кто сказал мне об этом.
– Господин Ласло, если я сообщу кое-что важное для тебя, ты даруешь мне жизнь, отпустишь? У меня на родине остались дети. У тебя есть дети?
– Теперь, когда ты стоишь на пороге смерти, ты вспомнил о своих детях, а когда ты убивал наших младенцев и детей, ты думал, какое горе несешь нашему народу?! Сколько османская империя убила, замучила и угнала в рабство?!
– Аллах свидетель, я не убивал маленьких детей, я – воин.
Герей-ага, стоя на ногах, безуспешно пытался отломить правой рукой кусок от краюхи хлеба. Михал помог ему и пригласил сесть за стол.
– Что у тебя с рукой?
– Злобный пес набросился на меня.
– Интересно, почему Вашар оставил тебя в живых и продал мне? Он ненавидит турок и готов мстить вам за порабощение нашего народа. Ты чем-то откупился от него?
– Мне пришлось выложить ему свою тайну.
– Так ты мне предлагаешь то, что уже известно другому? Хитрить со мной вздумал, собака?!