Перстень Сварга
Шрифт:
Мужчина поднес лампу ближе к стене, и Олея, всмотревшись, выронила камень из руки. Вот это да: там, в светлой толще полупрозрачного каменного льда сиял и переливался неровный слой светло - желтого металла. Неужели это и есть золото? Ничего себе! Олея даже представить себе не могла, что в одном месте может находиться столько драгоценного металла! Это же сплошная неровная полоса, которая тянется едва ли не вдоль всей стены. В некоторых местах слой золота достигал двух локтей, и уходил куда-то дальше, вглубь, в непроглядную глубину кварца! Любой человек, увидев подобное, был бы полностью зачарован. А еще всюду, во всей полосе прозрачно-белого кварца сверкали небольшие вкрапления желтого
– Великие Боги!.. Бел, как ты думаешь, сколько тут золота?
– Пудами считать надо. Вернее, десятками пудов, если не сотнями.
– Теперь понимаю, отчего старатели готовы жизнью рисковать, пойдут на что угодно, но это место не покинут ни за что.
– Какое там уйти! Да они за это золото любому глотку зубами перегрызут - тут же богатства несметные. Понятно, что нас с тобой они уже никуда не выпустят - тот чужак, кто хоть раз увидел подобное скопление золота, должен навек замолчать.
– И все же какая красота!
– Олея все никак не могла налюбоваться невиданным зрелищем.
– Просто сказка!
– Ты еще настоящей красоты не видела… - Бел сделал в сторону несколько шагов и поднял повыше фонарь.
– Иди сюда и посмотри на это! Что скажешь?
Сказать было нечего, можно было только замереть в немом восхищении: перед ними, в холодном белом кварце, словно застыла самая настоящая золотая осенняя березка из их родной Руславии. Потрясающее чудо, сотворенное то ли природой, то ли Богами. Золотой ствол, поднимающийся из золотой осенней травы, золотые листья, сплошь покрывающие березку, а часть золотых листьев будто осыпается на землю, замерев в воздухе… Это не просто прекрасно, это нечто большее - перед взором людей было само совершенство!
– Это… это… - у женщины просто не хватало слов, чтоб выразить свое восхищение.
– Великие Боги, подобное чудо даже представить себе невозможно! Погоди… Так ведь старатели разрушат всю эту красоту?!
– Естественно… - горько улыбнулся Бел.
– С чего им все это жалеть? Перед нами находится золото, и тут уже ровным счетом не имеет значения, где оно, это золото, находится - в обычном куске породы, или же в этой волшебной березке.
Все так, но в душе Олеи появился непонятный протест против разрушения этой непостижимой красоты. Стоило ей представить, как инструменты старателей будут методично разбивать и крушить это удивительное творение природы, как в ее глазах, помимо воли, стали копиться слезы. Конечно, сейчас беглецам надо было бы прежде всего думать о том, каким образом им самим можно уйти отсюда, но у каждого из них просто не было сил оторвать взор от той прекрасной картины, что находилась перед их глазами.
Зачарованные сказочной красотой, люди не сразу поняли, что на них из глубины кварца смотрят чьи-то огромные круглые глаза, каждое величиной едва ли не с тарелку. Пусть подобная невнимательность продолжалась всего несколько мгновений, но людям этого вполне хватило, чтоб всерьез перепугаться. Еще мгновение - и перед растерявшимися беглецами оказалась огромная голова и передние лапы непонятного существа. Вернее, голова и лапы высунулись прямо из слоя полупрозрачного кварца, и донельзя растерявшиеся люди во все глаза глядели на то удивительное создание, что до половины своего тела вынырнуло из бело-золотого слоя стены, и сейчас с высоты своего немалого роста чудище холодно взирало на стоящих перед ним двуногих обитателей верхнего мира.
О таких существах Олея раньше и не
Пока что беглецам понятно лишь одно: от этого существа людям вряд ли стоит ждать добра, и вряд ли оно так просто отдаст кому-то свои сокровища. Теперь понятно, отчего добыча злого золота сопровождается такой большой кровью…
Чудище не издавало ни звука, люди тоже на какое-то время онемели от неожиданности и растерянности. Олея отстраненно подумала, что она вряд ли успеет вытащить цепь, которая сейчас находилась у нее в кармане. Прав был Бел, когда советовал ей заранее достать цепь из кармана, а она, как это частенько водится, пропустила его слова мимо ушей. Думала, что всегда успеет это сделать…
Женщина покосилась на Бела: мужчина стоял неподвижно, не шевелился - понимал, что любое движение с их стороны может быть расценено этим непонятным существом как попытка нападения. Молчание затягивалось, мгновения текли немыслимо долго, и Олея не выдержала первой. Обращаясь к этому непонятному чудищу, она заговорила:
– Простите нас, но мы тут оказались не своей волей! Нас сюда загнали, и требуют от нас невозможного - чтоб мы разрушали эту красоту! А я не знаю, у кого может подняться рука на подобное…
Женщина даже не говорила, а трещала без остановки - она и сама понимала, что нервничает, и этот бесконечный поток слов идет, скорей, от испуга, но ничего не могла с собой поделать. Она говорила, что у них есть свои неотложные дела, что сейчас они несут при себе нечто такое, которое в дальнейшем может предотвратить войну и разрушение, что они очень торопятся, а те люди, что живут в этих местах, не позволяют им идти дальше… Позже она, как не старалась, так и не могла вспомнить, что именно она говорила, подняв голову и глядя в круглые зрачки этого непонятного чудища…
Однако внезапно, перебив ее горячую речь на полуслове, в головах беглецов появились слова, произнесенные холодным, равнодушным голосом:
– Уходите отсюда. Я позволяю вам это.
– А как мы это сделаем?
– вырвалось у Олеи.
– На выходе нас ждут враги…
– Здесь есть еще один выход. Там, где на земле лежит большой камень, только сверху. Поднимитесь по стене. Надо выйти наверх.
Беглецы одновременно оглянулись. Точно, у противоположной стены лежал большой камень. Похоже, он свалился откуда-то сверху - было видно, что внизу, у основания, валун здорово расколот. К тому же та стена была самой высокой в этой пещере, метров восемь в высоту, а то и больше. Невольно напрашивался вопрос: каким образом беглецы смогут подняться по этой довольно ровной стене? Ведь люди - это не пауки, которые в состоянии взбираться по куда угодно! Н-да, судя по всему, ответ на этот вопрос заботит чудище меньше всего.