Перстень вьюги(Приключенческая повесть)
Шрифт:
Василий не привык чувствовать себя слабым, а потому снова попытался встать, но не смог. Сквозь наползающее беспамятство слышал отдаленные выстрелы. «Прорвутся фашисты сюда — и укокошат запросто, я слаб, как дите малое, даже сдачи не смогу дать…» — думал с тоской.
Линда пыталась успокаивать его, а он скрипел зубами от бессильной ярости. Он весь был замотан бинтами — оставили только щелки для глаз. Ожоги, должно быть, страшные, потому и умолчал о них Андрус. Мол, все будет в порядке. Крепись, моряк…
Госпиталь устроили в помещении школы. Расставили койки, принесли матрацы, перевязочный материал.
Долго ли продержится отряд Андруса? Вот о чем думали моряки и жители поселка. Может ли устоять группа плохо вооруженных людей против регулярных фашистских войск, с их артиллерией, танками и авиацией? Страшно было даже представить, как озверелые оккупанты ворвутся в поселок, в школу…
…А гитлеровцы были совсем рядом.
Юри пришел проведать Бубякина, Василий попросил:
— Возьми в отряд!
Юри пожал плечами.
— Да ты на ногах стоять не можешь… Как я тебя возьму?
— А ты возьми, возьми. Обопрусь на тебя — и пойдем… мне бы только винтовку в руки…
— Ты видел кинокартину «Человек-невидимка»?
— Видел. А что?
— Ты весь в бинтах, очень похож на него.
Но подняться с койки Бубякину помог Юри, подставил свое плечо. Они вышли из школы. От свежего воздуха у Василия закружилась голова, он чуть не упал. Но превозмог слабость. И они пошли.
— Ты — человек-машина, трактор, паровоз, броненосец «Потемкин». Видел такую картину? — говорил с восхищением Юри. — Попадет мне за тебя от Андруса… Пойдем отбивать Нарвское шоссе — по нему должны прийти автобусы за вами…
Бубякин смутно помнил этот последний бой за Нарвское шоссе. Его появлению в отряде никто не удивился, здесь уже было несколько моряков. Ему сразу же выдали немецкий автомат, Юри объяснил, как им пользоваться. И они пошли в бой.
Задача была простая: Нарвское шоссе обстреливалось противником, нужно было отогнать его, чтобы проскочили автобусы из Таллина.
Густая ночь навалилась на землю, и Василий стрелял наугад. Да и все стреляли наугад. Фашисты тоже строчили из автоматов наугад. Во всяком случае, пострадавших не было. Бубякин видел, как почти бесшумно проскочили мимо засады два автобуса. Через некоторое время они покатили в обратном направлении, но уже забрав из госпиталя раненых. Не всех, разумеется. Только тех, кому требовалась срочная хирургическая помощь. На всех не хватило бы мест. С полсотни моряков так и не смогли уехать. Им оставалось одно: по примеру Бубякина влиться в рабочий отряд Андруса. Правда, оружия было мало, очень мало…
Отряд расположился в поселке. Андрус сказал морякам:
— Нам нужно продержаться хотя бы до утра… За вами должен прийти корабль из Таллина или из Ленинграда… Я так думаю. Не могут же вас бросить здесь!.. Придут…
И хотя в его голосе проскальзывала неуверенность, все приободрились.
…Фашисты перешли в атаку в третьем часу ночи. Бубякин держался из последних сил. Признаться, он не очень-то верил в приход корабля из Таллина или из Ленинграда. Удалось ли тем двум автобусам добраться до города благополучно?..
Нужно было экономить патроны и гранаты. Выжидать. Бить наверняка… Враг, по сути не встречая сопротивления, пошел в открытую. Вот тут-то и завязался настоящий кровопролитный бой.
Бубякин знал: это последний бой в его жизни, полагаться не на кого и не на что. Вместо немецкого автомата он взял винтовку со штыком. Был убежден: в штыковой атаке равных ему нет! Он всегда несколько переоценивал свои физические возможности. Но когда нечего терять… А терять было нечего.
…Поднялось солнце, блики заплясали на волнах. Дальше, на север, море словно бы дымилось. И все-таки Василий смог разглядеть мачту затонувшего родного эсминца. Флаг все также трепыхался на ветру. Дрогнуло сердце, слезы набежали на глаза.
Из поселка пришлось отступить. Теперь они лежали на берегу, укрывшись за валунами. Фашисты постреливали вяло, в полной уверенности, что теперь-то советским смельчакам никуда не уйти.
Бубякин лежал за валуном, а позади колыхалось море из желто-зеленого стекла. Да, он надеялся на штык, так как патроны подошли к концу.
Августовское солнце жарило вовсю, и даже через бинты Василий чувствовал его колючую силу. Иногда бросал взгляд через плечо: не покажется ли на горизонте заветный корабль?.. Но море оставалось пустынным. Он не знал, куда девалась Линда, возможно, осталась в поселке. Рядом с ним лежал Юри, верный «учитель Юри», тоже готовый принять смерть в бою, как положено настоящему мужчине. А дальше, за другим камнем, залег Рудди, «шкипер Руди», как называли его все. Хорошие вы мои ребята, настоящие! С такими и смерть красна… Они ведь могли уйти в леса, скрыться среди болот, сохранить силы отряда. Но не оставили моряков на растерзание фашистам… Не ушли. Не отделяли себя от Бубякина и других матросов, считали своими, как Бубякин не отделял себя от них.
Фашисты прятались в зданиях кирпичного завода, стоявших на возвышенности, и в этом было их преимущество: оттуда весь берег, усеянный валунами, был как на ладони. Но если бы они спустились на берег, выйдя из укрытий, их можно было бы перестрелять по одному. Во всяком случае, установилось своеобразное равновесие сил, которое, конечно, не могло держаться долго.
Внезапно все пришло в движение. Фашисты усилили огонь, и под его прикрытием отдельные группы стали выползать из-за укрытий, явно намереваясь отрезать моряков и поредевший отряд Андруса от моря. Зачем?
Бубякин не мог понять, что произошло. Может быть, гитлеровцы получили подкрепление?
Завязалась ожесточенная перестрелка. Потом сошлись грудь грудью. Бубякин работал и штыком и прикладом. Вокруг него образовалась груда трупов. Его старались не пустить к морю, он это понял и удвоил силу напора. Трещала еще не зажившая сожженная кожа на спине и на плечах, бинты размотались, он сорвал их с лица, не чувствуя боли. Один вид его наводил ужас на фашистов, и они рассыпались по сторонам, столкнувшись с обожженным до черноты моряком.