Перунов век. Мировое древо
Шрифт:
Крышевский встал и первым протянул руку.
– По-простому, поручик, без церемоний. В курс дела нас ввели, так что везите, будем разбираться. Я Юра.
Фролов нерешительно пожал руку столичному следователю и повернулся к Михаилу. Благов тоже встал, протянул руку и постарался дружелюбно улыбнуться.
– Михаил.
– Фролов, – представился в ответ поручик, у которого волосы уже прилипли к вспотевшему лбу. Чтобы скрыть свою неловкость, он отвёл взгляд и махнул рукой
До станицы, где жил мальчик, подозреваемый в незаконных действиях своих родителей, доехали за полчаса. Дверь открыла мать. Измученная, уставшая хозяйка большого дома, который без мужской руки и денежных вложений быстро приходил в негодность. Женщина овдовела и работала на местной фабрике. Это вся информация, которую успел доложить поручик Фролов пока они ехали.
Михаил заглянул в ясные голубые глаза матери мальчика и постарался коснуться её чувств и воспоминаний. Похоже, она действительно любит сына.
Так радовалась его рождению, хотя и знала, что будет тяжело. Ребёнок желанный и долгожданный. Муж погиб до рождения малыша, от горя чуть не потеряла мальчишку.
Никаких неучтённых дворян в воспоминаниях женщины не было.
– Здравствуйте, господа. Я уже объяснила всё вчера.
– Здравствуйте, не переживайте. Давайте вы угостите нас чаем, а мой друг пообщается с мальчиком, – Юра дёрнул Михаила за плечо.
– Прошу, не надо ставить на учёт. Я буду лучше смотреть за сыном. И деньги мы как-нибудь отдадим. Не сразу, но частями обязательно отдадим.
Женщина провела всех троих в дом. Поручик Фролов зашёл на кухню и сразу сел на табуретку, которая протяжно скрипнула. Женщина засуетилась, поставила чайник. Михаил и Юра остались в коридоре, рассматривая обои. Местами те были подраны и лохмотьями спускались к плинтусам.
– Человечней забрать, – Крышевский говорил тихо, чтобы не услышали на кухне. – Или сразу его продать местному князю. Они штраф не отдадут. Может, ей жить будет попроще, и за парнишкой присмотрят.
– А тебе как было бы самому из родного дома съезжать?
– Не тянет она этот дом, сам видишь.
– Юра, это не нам решать. Наше дело – мальчик.
– Мы сейчас мальчика приговорим или оправдаем. А как ей потом за дом деньги отдавать? Это вас, Михаил Васильевич, не интересует?
– Я думаю.
– Много надумал?
– Заплачу сам за неё.
– Благородно. Может, и мои долги раздашь?
– Брось. Тут дело такое.
– Отец про ваши увлечения и растраты в курсе?
– Я, в отличие от других, на развлечения деньги не спускаю.
– Лишь на успокоение своей совести. Велико различие?
Ответить Михаил не успел. В коридор вышла мать мальчика.
– Пойдёмте, – она повела Благова за собой.
Женщина осторожно зашла в одну из комнат. Михаил последовал за ней. На кровати, забравшись с ногами, сидел маленький заплаканный мальчик. Он крепко обхватил себя тощими ручонками и даже не поднял голову, когда к нему вошли. Мать села на край кровати, нежно приобняла мальчика и поцеловала в щёку. Тот насупился, дёрнул плечами, выбираясь из материнских объятий.
– С тобой дядя поговорит, а ты отвечай честно. Договорились? – мать поцеловала ребёнка в макушку и повернулась к Михаилу. – Мне можно остаться?
– Всё будет хорошо, – Благов отрицательно покачал головой.
Женщина кивнула и вышла, закрыв за собой дверь.
Мальчишка обхватил двумя руками подушку и уткнулся в неё лбом. Наверняка вчера здесь были доблестные стражи порядка, и ребёнок наслушался много новых слов о своей матери и себе.
– Здравствуй. Я Миша, а как зовут тебя?
Мальчик сжался как ёж, но всё же поднял голову и посмотрел на Михаила. Этого было достаточно, чтобы наладить контакт. Но следователь не спешил. Разум детей очень хрупок: если зайти без спроса, под давлением, можно навредить, поэтому Благов решил действовать осторожно.
– Хочешь сыграть? Я угадаю, как тебя зовут, а ты мне ответишь на вопрос? По рукам?
– Вам мама сказала, вы и так знаете. Нечестно будет.
– А как будет честно?
– С вами – никак.
Полдела сделано: мальчик начал разговаривать и вышел на контакт. Михаил, не моргая, смотрел в ясные голубые глаза ребёнка, погружаясь в его мысли и воспоминания.
Счастливый и смелый малыш. Играли во дворе с друзьями. Никаких странностей и проявлений способностей. Радость от обладания зажигалкой, игра в чародея. Делал огненные шары из пучков сухого сена.
Не лучшее решение. Должно быть, ветер занёс огненный шар в окно, а там – шторы. Могло пострадать и больше домов.
Михаил погрузился в воспоминания ещё глубже. Испуга у мальчика не было. Если бы поджёг он, то должен был это осознать. Или нет? Михаил искал в сознании ребёнка момент поджога, но ничего не находил.
Кто-то настойчиво потянул его за брючину. Ему пришлось прервать контакт и посмотреть вниз. Прямо перед ним стоял небольшой человечек: борода лопатой, руки скрещены на груди. Мужичок цокнул языком, сплюнул на пол, поспешно растёр сапогом и указал Михаилу на дверь.