Первая академия. Том 2
Шрифт:
— Он устроил охоту на меня, моих друзей, моих служащих.
— Если беспокоитесь за собственную жизнь, могу предоставить вам охрану на время выездов за пределы академии. Она станет гарантом вашей безопасности. Синие мундиры отпугнут убийц.
— Благодарю, пока этого не требуется, — сказал я, видя, что ректора с мёртвой точки не сдвинуть.
Вяземский нашёл свою нишу. В настоящий момент его никто не трогал, и он решил, что опасность ему не грозят, поэтому и не торопился ввязываться в междоусобные баталии. Такие люди
— Если понадобится, обращайтесь. А пока сосредоточьтесь на тренировках. На зимних состязаниях вы показали прекрасные результаты. Но не следует останавливаться на достигнутом. Если проявите усердие, можете стать лучшим участником! Достойная цель, согласитесь. А повоевать всегда успеете.
Вяземский был прав. За полгода я стал сильнее не только одногруппников, но и, наверное, всех студентов факультета. Моё новое эфирное тело преображалось под влиянием прежнего «я» из будущего. Не знаю, почему так происходило и как это работало, наука вряд ли сможет когда-нибудь изучить данный феномен. Тем не менее, факт оставался фактом.
И тут мелькнула мысль: что если попробовать вызвать Святослава Шереметева на поединок? Сейчас вряд ли хватит сил, но очень скоро я мог достичь того же уровня, что и он. К середине двадцатого века «славные» традиции дуэлей начали уходить в прошлое. Зачем драться один на один, когда каждый может собрать мини-армию? Но Святослав после всех наших стычек вряд ли упустит шанса поквитаться со мной лично. Сам он меня на поединок не вызовет: более низкий ранг давал мне возможность отказаться без вреда для репутации. Совсем другое дело, если вызов брошу я.
Но это крайний случай. Мне и самому не хотелось лишний раз рисковать собственной шкурой.
— Спасибо за совет, так и сделаю, ваше сиятельство, — сказал я. — А теперь позвольте откланяться. Тренировки ждут.
— Тренируетесь в неурочное время? Это очень похвально. Вижу, настрой у вас серьёзный. Идите, не смею задерживать, — сделав паузу, ректор добавил. — Всё будет хорошо, Алексей. Вам не о чем волноваться.
— Благодарю, ваше сиятельство, — ответил я дежурной фразой.
Здесь меня тоже ждало разочарование. Было понятно, что Вяземский мне не поможет.
Горбатову и Хилкову я решил не звонить. Каждому написал письмо. Так — надёжнее. Я не знал, прослушивается линия или нет, да и обсуждать важные дела по телефону в эти годы ещё считалось моветоном.
На следующий день случайно встретил Тамару в коридоре учебного корпуса, когда шёл на вторую пару. Мы давно не виделись, и я предложил ей пообедать вместе.
На большой перемене встретились снова и отправились в турецкий ресторанчик, что находился в глубине жилого квартала. Я ещё никогда там не бывал, но ради разнообразия решил попробовать. Мы заказали кебабы и устроились на диванах за столом, покрытым скатертью
— Ты опять будешь участвовать в соревнованиях? — переспросила Тамара, когда я рассказал ей новость. — Здорово! Я обязательно приду погляжу. Небось, опять всех победишь.
— Наверное. Это не самое сложное, что приходилось делать.
Тамара прожевала кусок, запила кофе и сказала:
— А я бы тоже хотела поучаствовать в состязаниях, но меня не возьмут. Я не такая сильная.
— Ты ещё на первом курсе. Может быть, на втором подтянешься. Дела у тебя идут неплохо, насколько я знаю.
— Ага. Думаешь, смогу?
— Судя по тому, что я видел… почему бы и нет? Воздушные лезвия у тебя мощные, щит пули держит, значит, сила есть. Печать… — я повертел рукой, — для первого курса вполне нормальная. Но я не знаток воздушной магии, ничего конкретного сказать не могу.
— А можно… потренироваться с тобой? — неуверенно проговорила Тамара и опустила взгляд. — Ты много чего умеешь.
— У меня, к сожалению, не так много времени, но… — я вначале хотел отказать, но потом подумал, что это меня ни к чему не обязывает и вряд ли повредит моим тренировкам, — приходи. Сегодня вечером свободна?
— Ага. Я каждый вечер свободна, — лицо Тамары осветилось радостью.
— Тогда встречаемся возле полигона в десять вечера. Знаешь, где северный вход? От вашего квартала по прямой. Если идти через сквер, упрёшься в него.
— Это где мы давеча встречались?
— Да-да, там же.
— А почему так поздно?
— Так надо. Предпочитаю тренироваться без лишних глаз. Придёшь?
— Конечно! Спасибо, что разрешил.
— А я могу запретить? На полигоне каждый может тренироваться в любое удобное время. Всё, доедай быстрей кебаб, и идём на занятия. Опоздаешь — надзиратель будет ругаться.
Тамара запихнула еду в рот, залила кофе, и дожёвывая на ходу, побежала за мной. Добравшись до главного корпуса, мы разделились.
Встретились, как и договаривались, в десять вечера возле северного входа. Тамара ждала меня, одетая в тёплый тренировочный костюм с небольшой эмблемой на груди, изображающей воздушный вихрь — знак принадлежности факультету. Я тоже был одет соответствующим образом.
Отправились в дальний конец полигона — на то самое поле, где я обычно занимался в последнее время.
Днём снег уже активно таял, а с темнотой вернулись заморозки и всё, что не успело растаять, заледенело вновь. Скользя по утоптанной дорожке, мы двигались мимо оград и бетонных сооружений. Вдали раздавались звуки ударов чего-то тяжёлого — не я один занимался тренировками в толь поздний час. Но большинство студентов уже сидели в своих квартирах и готовились ко сну.
— Ты здесь тренируешься? — удивилась Тамара, когда мы, наконец, выбрались в поле. — Никогда здесь раньше не была. Тут так… пусто. И идти далеко.