Первая белая книга "На пути в неизвестность"
Шрифт:
— Стража восточной части города почти вся убита, Орден занимается мародёрством и убийствами простых горожан и ремесленников. Враги рассеяны по городу и продолжают нести потери, хотя, пожалуй, большая их часть либо отступила за стены, либо было уничтожена. Я бы даже сказал чудом, не иначе, удалось посеять панику в их ряды, я сам был свидетелем этого чуда.
— Чуда говоришь? — учитель положил ложку и уставился на своего бывшего ученика, пытаясь в его глазах постичь истину.
— И что же это?
— Вы же знаете епископа Ульрика? Он… — бывшей ученик, убрав руку со своего меча, подошел вплотную к столу.
— Может давай, лучше я расскажу, я ведь там был с самого начала и все видел, — перебил своего старшего товарища один из пришедших.
— Так что же, епископ мертв? Какая дерзость… — учитель
— Скорее нет, чем да? Он сейчас в церкви, весь в ожогах, в жутком состоянии. Ворота снова под контролем стражи, личная охрана герцога помогла оттеснить врагов за стены. Даже не знаю, они пришли слишком уж поздно… — первый растерянно разводил руками в стороны пытаясь подобрать слова получше, но снова вмешался второй, что перебивал его до этого.
— Все-таки, давайте я расскажу, как все это произошло с самого начало. Это чудо, божественное чудо не иначе. Такого вам видеть мастер Серо еще точно не приходилось. Все горожане в городе только и говорят теперь об этом, само солнце подарило свою силу епископу. Это настоящее чудо, божественное чудо, наша церковь… — рассказчик оперся на стол и с возбуждением говорил каждое слово.
— Что ты несешь? — учитель зло ухмыльнулся и ударил ладонью своего бывшего ученика по лицу, чтобы привести его в чувства, не дав договорить.
— Ты не в себе, а ну-ка успокойся! — учитель зло смотрел на своих бывших опешивших учеников, но потом сменив свой тон на снисходительный, продолжил говорить, сложив руки за спину:
— Ладно рассказывайте все как было с самого начала. Из-за этого нападения мы все сегодня не в себе! Ну что же вы молчите, начинайте!
Потирая, свою ставшую красной, щеку, парень, сняв съехавший немного в сторону шлем, положил его на стол и начал свой рассказ о том, что же произошло у него на глазах, этим утром.
«…Горожане бежали по улицам Гротеска в сторону центральной площади, толкаясь и крича. На их лицах застыли ужас и отчаяние, никто из них не был готов к тому, что война придет в каждый их дом. Горожан охватила паника, все позабыли о своих пожитках и теперь старались лишь спаси свою жизнь. Город пылал, где-то на самом востоке, огня отсюда, с центральной площади не было видно, лишь клубы дыма, устремившегося под самое небо вверх. Я, не думая о своей безопасности, бросился в поток убегавших, стараясь протиснутся через них, чтобы по главной улице добраться до самих ворот. Наконец людской поток иссяк, и я на мостовой оказался совсем один. Нужно было бежать что есть сил вперед, чтобы защитить хотя бы то, что осталось. Ни стражников, ни рыцарей нигде не было видно, также, как и воинов Ордена, и вот я уже подбежал к церкви. К моему удивлению, это здание, высившееся над всеми остальными, было абсолютно целым. Справа от меня все заволокло дымом, а слева и где-то впереди, так же в дыму, были слышны звуки боя. Я бросился туда, ища через пелену дыма стражу или защитников города, но никого из них нигде не было видно. Вот засвистели стрелы, откуда-то сверху, как я понял стреляли с верхнего этажа сторожки, но явно не по мне. Ветер подхватил клубы дыма и моему взору предстала удивительная картина.
Епископ, а это был именно он, я просто не мог ошибиться, стоял на коленях, с добрый десяток стрел торчало из его груди, но он все еще был жив. Вот он оперся на свой меч и поднявшись, бросился снова в атаку, будто и не замечая стрел, торчащих из его груди. Ветер все нарастал и нарастал, разогнав дым окончательно. Теперь я увидел и его противников, они испуганно жались к друг другу, выставив вперед свои мечи, не боясь перейти в атаку. Их было не меньше двадцати, вокруг них, по мостовой, ползали раненые и искалеченные — картина была просто жуткая. Вот епископ поднял свой полуторный меч над головой и бросился в толпу врагов, получая удар за ударом. Я же, глядя на все это безумие, даже оцепенел от страха, понимая, что он один будет продолжать сражаться с ними со всеми. Враги протыкали его мечами, но он не сдавался и не отступал ни на шаг, будто бы сам хотел, чтобы они подобрались к нему как можно поближе. Его меч разил врагов одного за другим, пока не застрял в теле одного из противников. Дальше епископ прорубался сквозь толпу, используя только свои руки. Удары были такой силы, что в тех местах куда он их наносил, оставались лишь обгоревшие дыры, будто металл или чья-то голова. Враги, крича от ужаса побежали в сторону ворот, стараясь спрятаться за лучниками, выстроившимися в шеренгу и ждущими, когда на их линию обстрела выйдет епископ.
Наконец, оцепенение с меня спало, и я, выхватив свой меч бросился помогать, понимая, что этот бой скорее всего для меня станет последним. Епископ снова упал на колени и на мгновение замер. Мне даже показалось что он уже мертв, но каково же было мое удивление, когда он снова ожил и стал выдергивать из себя стрелы, ломая их, будто и не чувствовал боли. Когда же я к нему подбежал, то понял, что епископ будет еще сражаться. Он мотнул головой в мою сторону и начал читать молитву, снова подымаясь на ноги. На его лице сияла улыбка, он молил господа об искуплении и добивал своим мечом раненых врагов, не давая им не единого шанса на спасение. Снова засвистели стрелы, и я толкнул священника к стене стараясь прикрыть собой. Честно сказать у меня это не очень получилось, ведь стоило мне к нему прикоснутся, как я почувствовал исходящий от него жар, жар, который обжигал мне лицо и руки. Мы встретились с епископом взглядами, и я все понял, в тот момент, именно меня нужно было спасать.
Враги перегруппировались у ворот и прикрываясь щитами, снова пошли в атаку. Епископ снял свою изрубленную мечами и продырявленную стрелами броню, оголив свой торс. Ряса поверх которой была надета броня теперь представляла из себя запекшееся кровавое тряпичное месиво, а не одежду. Он отшвырнул ее и с мечом на перевес побежал вперед. На его спине, прямо у меня на глазах следы от порезов и отверстия от стрел исчезали без следа. Это было точно чудом и никак иначе, епископ не читал молитву, он ее уже пел, и я, закричав, бросился вслед за ним, подняв свой меч. Краем глаза я видел, как горожане, стражники и несколько рыцарей поддались кличу священника и тоже покинули свои убежища и бросились воодушевленные на врагов. Воины Ордена остановились, их мораль окончательно была сломлена, даже лучники перестали в нас стрелять и бросились бежать прочь. Защитников города вокруг становилось все больше и больше, врагов оттеснили к самым воротам, просто заваленным трупами сражавшихся. Бой продолжался, до тех пор, пока последний враг не упал замертво на мостовую и не испустил свой дух. Мы кричали, плакали, смеялись и ликовали обнимая друг друга, мы-таки смогли отстоять свой город.
Я искал глазами епископа, идя посреди раненых и убитых, все вокруг представляло из себя кровавое месиво из плоти и стали. На мгновение, мне показалось что епископа убили, но моей радости не было придела, когда я увидел, что он все еще был жив. Теперь он лежал на мостовой, выронив свой меч и корчился от боли. Его грудь и руки были покрыты ожогами, от которых он начал кричать, пока совсем не потерял сознание. Нужно было не медлить и мы, выжившие в этом жутком побоище, подняли его на руки и понесли в храм. Рядом наши товарищи по оружию и просто горожане делали тоже самое. Они больше не бежали и не боялись смерти, каждый кто смог отстоять свое право на жизнь в городских стенах помогал, как мог. Я видел, как вереница людей таскала ведрами воду, пытаясь потушить пожар, вот понесли раненых, пытаясь их спасти, кто-то переворачивал убитых, ища среди них своих родных и близких.
Когда мы вошли в храм и положили епископа на большой стол для церемоний, он снова пришел в себя и схватив мою руку заплакал. Он рыдал не от боли, нет, он рыдал от радости. Ожогов на его теле становилось все больше и больше, кто-то уже начал мазать его целебной мазью, перевязывать и успокаивать. Епископ уснул только после того, как мы напоили его целебным отваром. Какая-то женщина, даже поцеловала его в лоб и запела какую-то церковную песню, еще несколько человек подхватили вслед за ней, вот уже все в церкви молились, восхваляя господа. Я пел вместе с ними, помогал раненым, оплакивал умерших. Еще никогда до этого, мне не приходилось видеть столько людей в нашем храме, люди наконец обрели веру, поверили в чудо, став живыми свидетелями того, как наш господь наделил епископа силой. Когда мы втроем вышли из храма, на восточных воротах уже стояли люди герцога, они возводили баррикады и командовали горожанами, помогавшими им.»