Первая формула

Вирди Р.

Халим, не отпуская пришельца, хорошенько встряхнул его:

– Мне были нужны эти деньги… Не мне – нам! – Он обвел рукой зрительный зал. – Я ни за что не стал бы якшаться с такими, как Коли, но деваться некуда.

– Я сделаю все, что в моих силах, и постараюсь возместить твой ущерб.

Халим приблизил лицо к незваному гостю, и они едва не коснулись друг друга носами. Глаза моего приемного отца сузились, по скулам забегали желваки.

– А у тебя и нет выбора, плетущий. Добро пожаловать в мой театр! Не вздумай причинить вред

нашей семье и запятнать мою репутацию. Надеюсь, ты оправдаешь славу своего высокого искусства – и тогда у нас все будет хорошо. Джи-а?

Халим не собирался торговаться с незнакомцем, ибо сделка с Коли пошла псу под хвост, зато ясно дал понять: с сегодняшнего дня плетущий принят в театр и хозяин ожидает, что тот загладит вину.

Человек в хламиде протянул ему руку:

– Я – Маграб.

– Халим.

До рукопожатия мой друг и благодетель не снизошел.

– Посмотрим, может, все же удастся умилостивить Коли. Ради бога, не натвори тут дел, пока меня нет. Вернусь – покажу, где будешь спать, и ознакомлю с обязанностями.

Халим развернулся и вышел из зала.

Я выронил тряпку. Магия… Настоящая магия, та самая, о которой повествуют сказания, которой посвящено несколько поставленных в нашем театре пьес. Плетущие… Мудрые маги, способные изменять мир вокруг себя ради того, чтобы творить великие и ужасные дела.

С отвисшей челюстью я наблюдал за Маграбом. Рядом стоял легендарный мастер, а я не знал, что сказать.

Должно быть, Маграб видел, что происходит в моей бедной голове.

– Значит, ты служишь у Халима? – спросил он, и я кивнул, не в силах подобрать слов. – Как зовут тебя?

– Ари.

– Хм… Ари? – Маг зашевелил губами, словно заучивая эти три буквы, и снова заговорил: – Хорошее у тебя имя. А я – Маграб. – Он улыбнулся и протянул мне руку.

Я подскочил к нему и, сжав его кисть в ладонях, затряс ее куда сильнее, чем требовалось для рукопожатия. Маграб не стал высвобождаться из моего энергичного захвата и спросил, взглянув на сцену:

– Стало быть, ты помогаешь Халим-саму творить его магию? Об этом он говорил?

– Работаю в трюме, – кивнул я. – Надеюсь, когда-нибудь Халим позволит мне играть на сцене.

– Это вершина твоих желаний? Хочешь стать лицедеем? Ничего иного в книге твоей судьбы не написано?

Я примолк. Сложный вопрос. Мое возбуждение схлынуло и вновь вернулось при воспоминании о том, как Маграб, словно великий Брам, вызвал огонь, что пылал на его ладони.

– Не я, а ты сотворил магию…

– Ты прав.

– Как в древних сказаниях?

Маграб невозмутимо кивнул.

Я вздохнул. Пожалуй, задавать следующий вопрос у меня не было права, и все же детское бесстрашие и любопытство взяли верх. Кстати, порой это опасное сочетание. Конечно, я знал, чего хочу от жизни. Желал возжечь собственный огонь, понять его природу и творить с его помощью, как было миллиард

лет назад. Я жаждал сам стать легендой.

Детские мечты не имеют границ. А взрослый человек, их сохранивший, способен совершить немало ужасных или, наоборот, великих поступков.

– Научишь меня?

Иногда беду можно накликать одним-единственным словом. Маграб его произнес:

– Да.

Все просто. Проще не бывает.

Сейчас я думаю: Маграб подозревал, кем я могу стать и как применю его учение. Но, в конце концов, я был всего лишь ребенком.

12

Уроки и истины

Маграб оказался лучшим учителем в мире. Вероятно, терпелив он был от рождения. Любопытство плетущий ценил и даже поощрял.

Энергии у старика было хоть отбавляй, а ясный ум позволял преодолевать трудности, что представлял для него такой ученик, как я.

Более всего мне запомнились глаза и голос Маграба. Глаза – кусочки выцветшего нефрита, серого с легким зеленоватым оттенком, напоминавшим об их первоначальном цвете. Голос – сильный и четкий, с твердыми интонациями наставника, подготовившего не одно поколение юных магов. С таким голосом можно командовать армией.

Тем не менее и в голосе, и в глазах Маграба всегда сквозила доброта.

– Вопросы ты задаешь неправильные, Ари. – Маграб запустил руку в складки своей хламиды и извлек оттуда серебристую нить. Уж не его ли собственный волос? И что? Я молча прищурился, переводя взгляд с нити на лицо учителя. – Тебя интересует, как я вызываю огонь. А следует задать вопрос: как мне удается его удерживать? Первое – просто трюк. Второе – уже волшебство. – Он поджал губы и уставился мне в глаза. – Или, если угодно – плетение.

Ждет очевидного вопроса… Хорошо.

– В чем разница?

– Разница принципиальная, – воздел палец Маграб. – Нам известно, как работает плетение. – Он сверкнул белозубой улыбкой, и я ухмыльнулся в ответ. – Есть десять формул плетения, которые должен знать каждый. Много веков назад их было куда больше, однако многие из них утеряны. Те десять, что до нас дошли, – это основы основ для каждого плетущего. Неважно, сумеешь ли ты освоить все. На самом деле редко кто продвигается дальше первой, однако следует понимать принципы их применения.

Десять формул плетения… Десять способов изменить мир, подобно великому Браму!

– Расскажи о каждой!

Я подполз к Маграбу, не обращая внимания на жесткий пол трюма, стиравший колени в кровь.

Он погрозил пальцем:

– На дерево забираются не сверху, а снизу, Ари. Имей же терпение.

Я раздраженно вздохнул.

– Тебе придется проделать тяжелую работу. – Уголок рта учителя дрогнул, словно ему хотелось рассмеяться. – Давай-ка начнем с плетения, которое я выполнил, вызывая огонь. Вот это – кусочек проволоки. Знаешь, что такое сутин? – осведомился он, подбросив на ладони серебристую нить.