Первая Галактическая (сборник)
Шрифт:
Антон погладил мокрого, трясущегося кота и разогнулся, оторвавшись от ствола дерева.
— Идем.
Пух молча вскочил и с готовностью затрусил вперед. Он мог передвигаться гораздо быстрее человека и проще переносил все перипетии их ночного путешествия.
Дождь прекратился уже далеко за полночь, к утру небо прояснилось, в ложбинках над болотцами поплыли первые клочья утреннего тумана, а в светлеющем небе проглянули бледные звезды.
Антон не задавался вопросом, почему он очертя голову следует за Пухом. Ему не нужно было ничего решать — далекий вой сразу же резанул по нервам лейтенанта предчувствием большой и непоправимой беды.
По мере того как где–то за горами, далеко за краем котловины вставало солнце, здесь, внизу, сгущался туман. Несмотря на то что большую часть пути они проделали в кромешной тьме, Антон заметил, что все это время они двигались вдоль края болота, лишь изредка углубляясь в него, когда не оставалось иного выбора. Пух отлично знал и чувствовал направление.
Вот и сейчас он на секунду остановился, и его мокрые бока ходили ходуном, пока он жадно втягивал в себя утренний воздух. Потом, что–то почуяв, он вновь сорвался с места, не забывая при этом то и дело оглядываться на человека.
Пологий, поросший травой и редкими кустами болотный берег вдруг начал круто забирать вправо, впереди из утреннего тумана все явственнее проступали контуры невысокого холма, когда Антон услышал подозрительный скрежет и почти тотчас же споткнулся обо что–то мягкое…
Он остановился, едва удержав равновесие на скользкой земле, взглянул себе под ноги и почувствовал, как что–то оборвалось внутри и холодное, неотвратимое чувство непоправимости заполнило его разум.
Под ногами Антона, в испачканной кровью траве вытянулось полутораметровое серое тело с огнестрельной раной в боку.
Это был кот… вернее, кошка, если судить по двум рядам сосков на ее животе. Остекленевшие глаза животного смотрели в розовеющие небеса.
Сзади раздались мягкие шаги. Он обернулся.
За его спиной стоял Пух. Его мокрая шерсть вздыбилась по всему телу, глаза горели безумным желтым огнем.
Он медленно подошел и обнюхал труп.
Потом поднял глаза и посмотрел на Антона.
В этом красноречивом взгляде было все — боль, недоумение, ярость, упрек…
Антон стоял, понурив голову, и чувствовал, как то самое, черное безумие, что владело им все эти годы, накатывает на него неумолимой, удушающей волной горького стыда…
Он не мог посмотреть в глаза Пуху.
Здесь, на берегу мутного болота, он впервые понял, что представляют собой люди и какова их мера ответственности за свои поступки.
Чума… Проказа, ползущая по Галактике и разносящая споры смерти.
Одни сеяли жизнь, другие уничтожали ее, но и те и другие в глазах этих существ были одного рода–племени. Зарвавшиеся, обуянные гордыней и ненавистью друг к другу боги, неспособные разобраться со своими собственными проблемами…
Он заставил себя поднять взгляд и нашел полные муки глаза Пуха.
— Мы не боги… — прошептал он. — И никогда ими не будем…
Потом повернулся и, не скрываясь, зашагал к краю болота, из которого, окруженный поваленными деревьями, торчал корпус тяжелого орбитального перехватчика.
В глазах Антона стояли слезы. Никогда в жизни лейтенант Вербицкий не чувствовал внутри себя такой абсолютной сосущей пустоты, как в эти мгновения. Его рука легла на рукоять автоматического пистолета.
Берег болота в этом месте резко заворачивал, образуя залив из стоячей, мутной воды. Среди поваленных, вывороченных с корнями деревьев ему то и дело попадались окоченевшие трупы котов. В некоторых местах зияли свежие, уже заполнившиеся водой воронки.
Орбитальный перехватчик — огромная, длиной около сорока метров, треугольная обтекаемая плита — торчал, вонзившись одним углом в вязкую почву болота прямо посреди залива. Его люки были открыты. В четырех точках к корпусу были прикреплены аварийные кронштейны с автоматическими лебедками, от которых к возвышающимся в нескольких местах скалам тянулись черные шнурки металлических тросов.
Скрежет повторился.
Антон видел, как натянулись тросы и многотонная машина слегка подалась вверх, понемногу начиная выравниваться. Нехитрый механизм был позаимствован у машин–внедорожников. Прикрепленные к броне штурмовика лебедки натужно ревели, сматывая тросы, и сантиметр за сантиметром выдирали боевую машину из болотной жижи.
Снаружи никого не было видно, пилот наверняка находился в этот момент в рубке управления.
По краю болота в живописном беспорядке были разбросаны вросшие в землю обломки скал. Антон остановился под прикрытием такого валуна и обернулся, чтобы посмотреть, что делает его спутник.
Из высокой травы, в том месте, где они наткнулись на мертвую кошку, торчали спина и загривок Пуха. Он по–прежнему обнюхивал труп.
Удостоверившись, что кот не собирается соваться в болото, Антон повернулся, услышав за спиной тяжкий вздох трясины, чавканье и гулкий удар.
Орбитальный перехватчик наконец выровнялся и плашмя обрушился в воду. Один из тросов не выдержал рывка и лопнул, располосовав воздух свистящим черным росчерком. Тяжелая машина слегка погрузилась в потревоженную, бурлящую жижу и застыла, удерживаемая тремя натянувшимися тросами.
В этот момент компьютер перехватчика заметил Пуха, чья спина торчала из травы на пологом спускающемся к болоту склоне. Антон увидел, как вздрогнула, разворачиваясь в сторону кота пулеметная турель, и метнулся вперед.
Вылетев на берег, он на мгновение остановился, вскинул оружие, и три выстрела гулким эхом разодрали туманную утреннюю тишину. Оптика пулеметной турели брызнула осколками, стволы несколько раз конвульсивно дернулись и застыли.
Антон кубарем покатился под прикрытие валунов, преследуемый по пятам султанчиками разрывов, — это автоматически сработала вакуумная турель противоположного борта. В лицо брызнула горячая каменная крошка, но Антон, тяжело дыша, уже лежал в укрытии, в мертвой для пулеметов перехватчика зоне.