Первая Галактическая (сборник)
Шрифт:
Пандус лег на голубоватую коросту кислородного льда, взметнув искрящуюся голубую крошку. Вокруг царила ватная тишина. В отсутствие воздуха внешние микрофоны «Фалангера» не передавали ни единого звука, и это еще более усиливало ощущение нереальности происходящего.
Сидя в кресле пилота–ложемента, Сергей в первый момент испытал мистический, граничащий с отчаянием ужас, но включившийся сигнал телеметрии подстегнул его, — следом, ожидая своей очереди, двигались еще три машины, и он должен был освободить шлюз.
С трудом взяв себя в руки,
Матерь божья… Разум отказывался переваривать то, что видели глаза. Зрелище не просто подавляло сознание своей чуждостью и масштабностью — оно низвергало рассудок в какую–то бездну…
«Фалангер» лейтенанта Райт тяжкой поступью проследовал мимо, кроша ступоходами тонкую корку льда, подернувшего место посадки.
Следом из чрева «Нибелунга» появились два «Хоп–лита», которыми управляли Фримен и Майлер.
— Начинаем движение, — раздался на командной частоте голос лейтенанта. Ее машина, покачнувшись, повернула к четырем десантным модулям, севшим поодаль от их «Нибелунга».
Сергей осторожно тронул с места свой «Фалангер». За исключением десятичасовой тренировки на Лунных базах никто из них не имел реального опыта вождения многотонных сервоприводных машин. Этот вид планетарной техники, которому предсказывали большое будущее, поступил на вооружение сил Альянса незадолго до выхода их корабля в космос, и большинство пилотов было знакомо со своими машинами лишь по тренировкам на компьютерных симуляторах реальности.
Приобретение боевого опыта предполагалось совместить с полевыми испытаниями первых партий машин.
И вот они начались, эти самые чертовы испытания…
«Фалангер» лейтенанта Райт уже подошел к первому из четырех «Нибелунгов». Следуя за ней, Сергей увидел, что грузовая аппарель штурмового транспорта разложена в рабочее положение.
«Что бы это могло значить?» — мелькнула в голове неприятная мысль. Повернув торс машины, он увидел, что у второго десантного транспорта, который просматривался из этой точки, аппарель также выдвинута из обшивки.
— Все мертвы… — Раздался тем временем голос Райт. — Парням повезло меньше, чем нам. Их автоматика дала полный сбой при инициализации процесса пробуждения.
— Лейтенант, посмотрите на аппарель, — произнес Сергей. — Она развернута.
«Фалангер» Элен Райт резко повел торсом.
— Действительно… — чуть дрогнувшим голосом согласилась она. — Сейчас проверю. — Из корпуса ее машины выхлестнулся гибкий щуп соединительного интерфейса, и его наконечник вошел в ответное гнездо, расположенное в обшивке модуля подле выдвинутой аппарели.
Несколько секунд бортовые компьютеры «Фалангера» и «Нибелунга», установив связь, обменивались паролями и кодами доступа, затем пошла информация.
Элен, не выдержав, выругалась вслух.
— Машины ушли самостоятельно, — наконец прокомментировала она по связи. — На них установлен программный пакет «Одиночка».
— Что это значит, лейтенант? — вступил в разговор Фримен.
— Это значит, капрал, что, когда тебя прибьют, твой «Хоплит» будет продолжать бой, — раздраженно ответила она. — До меня тоже, как выясняется, не довели всех нюансов… — созналась Элен и тут же добавила: — Киберсистема «Нибелунга» сообщает, что на остальных транспортах выживших нет. Машины покинули борт в автоматическом режиме, выполняя миссию поиска вероятного противника.
— И что теперь делать? — поинтересовался Курт.
— Заткнуться, — раздраженно оборвала его лейтенант. — Будем двигаться вдогонку ушедшим машинам, соблюдая разумную дистанцию. Нужно разобраться, что это за пакет «Одиночка». Думаю, если впереди есть какая–то материальная опасность, то эти кибернетические умники ее сметут. Ну, а если нет, то нужно попытаться перехватить контроль над ними.
Сергей тоскливо посмотрел на далекую дымку, застилающую изгибающийся кверху горизонт.
«Мы все сошли сума… — тоскливо подумалось ему. — Мы тут подохнем…»
***
Четыре боевые машины, разбившись попарно, двигались по леднику.
Очертания «Нибелунгов», поначалу четкие, контрастные, теперь постепенно начала поглощать туманная дымка. Анализаторы машин на протяжении последнего десятка пройденных километров показывали наличие вокруг разреженной атмосферы. В воздухе, состав которого по данным приборов был вполне пригоден для дыхания, медленно кружили неправдоподобно большие хлопья снежинок.
Отпечатки ступоходов машин четко выделялись на голубоватом фоне кислородного ледника. Следы вели в направлении горного массива.
Сергей вел свой «Фалангер» по коварной, скользкой поверхности, и гробовая тишина обволакивала его сознание, исподволь разрушая те крохи самообладания, что удалось сохранить в душе после пробуждения.
Молчали внешние микрофоны — стылый воздух снаружи имел еще слишком маленькую плотность, чтобы нормально передавать звук, молчал и коммуникатор — никому не хотелось говорить, и каждый из четверых выживших пытался адаптироваться сейчас к той реальности, которую предлагал распростершийся вокруг невообразимо чуждый человеку мир.
А посмотреть было на что. Один только горизонт, не обрывающийся ровной линией, а изгибающийся вверх, наподобие стенок гигантской, опрокинутой кверху дном чаши, был способен свести с ума: на поверхности уходящих ввысь стен, несмотря на туманную дымку, можно было угадать рельеф, и это низводило разум до состояния шока, ступора. Забыться, отрешиться от неприятных мыслей, преодолеть чуждость огромного пространства, на простор которого забросила их злая судьба, было попросту невозможно. Стоило взгляду зацепиться за нереальный горизонт, как воображение начинало дорисовывать невидимые глазу подробности и, разыгравшись, тут же принималось прочить сотни неведомых опасностей из тех, что просто обязаны существовать среди кажущихся мертвыми пространств…