Первая Галактическая (сборник)

Ливадный Андрей Львович

На этот раз ответили сразу, буквально после первого гудка.

— Да! Я слушаю! Кто это?! — Голос отца, который сейчас находился в столице, за несколько сот километров отсюда, был встревожен.

— Папочка! — Ольга едва не задохнулась от облегчения. — Папочка, милый, я…

— Оля, успокойся! — В голосе отца тоже прозвучало облегчение. — Ты видела его?

Очевидно, в столице уже знали про падение космического корабля.

— Папа, он упал мне почти на голову! — От звуков родного голоса Ольгу наконец проняло, в носу защипало. — Мы со Степом спрятались в канаве! — всхлипывая, сбивчиво объясняла она. — Он врезался в холм, около соевых полей! Там такой жар, что не подойти близко!.. Пап, что мне делать, ни мама, ни Лисецкий не отвечают!..

— Слушай внимательно. — Голос отца был серьезным. — Пусть Степ заведет машину, он сможет это сделать, и уезжайте оттуда. Немедленно!

— Почему? — не поняла Ольга. — Там же люди… Им нужно…

— Помощь уже отправлена! — перебил ее отец. — Я сейчас передам им точные координаты. Мать у Кирилла Александровича, я велел им уезжать, как только спутник засек приближающийся корабль! Сейчас они с ума сходят, в основном из–за тебя. Перезвони Лисецкому из машины, но прежде — убирайся оттуда, как можно быстрее!

— Пап, но почему? Я была в АХУМе… Мы ведь столько веков ждали появления людей!..

— Да, но мы не знаем, что за люди прилетели на этом судне! — опять оборвал ее отец. — Не хочу тебя пугать, Олюшка, но по всем данным — это военный корабль! Понимаешь?! ВОЕННЫЙ1 Так что беги оттуда. С ним разберутся те, кто подготовлен для таких встреч. Все, милая, не теряй времени!

— Хорошо, папа, я поняла!.. — обернувшись, Ольга увидела, что Степ уже залез на водительское место и возится с покореженной приборной панелью. На макушке андроида моргал зеленый светодиод, что означало — он слушал их разговор и воспринял приказание старшего Полвина вполне однозначно.

Спустя секунду мотор взвизгнул стартером, немного почихал и завелся.

Ольга сложила панель номеронабирателя.

Обернувшись, она посмотрела на место катастрофы, но там бушевал такой пожар, что, казалось, весь холм превратился в единый костер.

Ночь снова превратилась в ночь, только теперь в свете пожара она обрела несвойственную этим местам жуткую, зловещую таинственность.

С юга, со стороны столицы, нарастал, приближаясь, деловитый стрекот моторов нескольких геликоптеров.

— Поехали, Степ… — Ольга залезла на заднее сиденье и снова достала трубку спутниковой связи Набирая номер Лисецких, она представила, что сейчас творится на душе у мамы, и ей стало стыдно за упрямство в разговоре с отцом.

Вертолеты уже пролетели над головой и садились на шоссе, неподалеку от охваченного огнем пожара холма.

«Завтра… — пообещала себе Ольга. — Завтра я обязательно вернусь сюда».

Глава 8

Планета Кассия. Центральный

клинический госпиталь

города Александрийска.

Через сутки после крушения

Маленькая девочка, лет пяти, в нежно–розовом платье, похожая на ангела, внезапно воплотившегося в реальность, сидела вполоборота к той койке, на которой лежал Игорь.

Сознание еще не вполне вернулось к нему, и, наверное, поэтому образ девочки приобретал в нем расплывчатые черты чего–то нереального, эфемерного… На лице маленького ангела лежала печать беззаботности и счастья. Девочка не смотрела на Игоря — она сидела на высоком для ее роста стуле, вполоборота к панорамному тонированному окну, болтая в воздухе ногами и тихо разговаривая с куклой, которую держала в руках:

— Дина, как тут жарко… Ну, ничего… — вздохнула она. — Мама сейчас придет и заберет нас отсюда. Она ведь сказала, что ушла ненадолго, правда?..

Кукла не отвечала. Сознание Игоря то прояснялось, то теряло ощущение реальности. Он, казалось, плавал где–то между землей и небом, — не то падая в затянувшемся до бесконечности штопоре своего корабля, не то по случайности оказавшись в позабытом, давно похороненном и вычеркнутом из памяти мире своих детских грез.

Девочка улыбнулась, чуть изменив наклон головы, опять тяжело вздохнула, наверное, подражая кому–то из взрослых, и сказала, обращаясь к кукле:

— Послушай, Дина, ты не должна все время молчать. Вот скоро наступит зима, пойдет снег, и мы с тобой опять будем бегать по сугробам. Ты любишь снег, Дина? — строго осведомилась маленькая хозяйка.

Кукла не отвечала.

Сознание Игоря опять потеряло резкость.

Слова девочки и сам ее образ, — такой болезненный, щемящий, недосягаемый для его сегодняшнего состояния, — походили на горячий осколок прошлого, рикошетом угодивший в самое сердце…

Любил ли он снег?..

Воспоминания выползали из–под савана забвения, прорастали сквозь мглу беспамятства, но это было вовсе не то, о чем спрашивал юный ангел во плоти у своей молчаливой куклы…

…Хмурые облака роняли редкий снег.

Если запрокинуть голову и смотреть исключительно на небо, то на минуту можно забыться и вспомнить первый ласковый несмелый снежок наступающей зимы.

Будучи маленьким, Игорек Рокотов всегда с восторгом приветствовал наступление этого времени года. Осень казалась ему скучной, унылой, особенно в ее последний месяц, когда деревья уже уронили листву, а снега все нет, и земля вокруг лежит комьями замерзающей по утрам грязи…

По первому снегу было так здорово бежать, ощущая, впитывая его белизну, радуясь резкому, свежему запаху зимы…

…У горизонта что–то несколько раз вспыхнуло, подсветив яркими зарницами кучевые облака нездорового, пепельно–серого цвета.

Игорь опустил глаза.

Холод не пробирался сквозь скафандр. Неправдоподобно большие серые снежинки, кружа, падали с небес, ложились на забрало его гермошлема, таяли, впитывая тепло человеческого дыхания, стекали мутными капельками, срываясь с нижнего обода шлема в пушистый серый ковер под ногами.

В полукилометре от позиции Игоря из–за корявых, черных стволов напрочь выгоревшего, поваленного в одном направлении леса, в небо взметнулись два клинка ослепительного пламени. Ракеты, выпущенные с подземной позиции, круто пошли вверх, к свинцовым облакам, оставляя после себя четкий инверсионный след.