Первая Галактическая (сборник)
Шрифт:
Это был самый длинный путь в жизни Вадима Петровича Лозина.
Прав был Игорь… Страх — это что–то личное, интимное, так же как и любовь. Он рождается и умирает внутри человека. Но познав его, выносив в себе, а затем убив, человек становится совершенно другим.
Он смотрел на окружившие его лица женщин, на их глаза, полные сострадания, слез, на бестолковые руки, что тянулись поддержать его, прикоснуться, погладить, и вдруг сказал, не слыша собственного голоса:
— Ну, что засуетились? Живой я… Андрея несите в корабль, живо!..
Его послушали беспрекословно. Даже Катюша, взглянув на мужа, поняла — Вадим действительно живой, даже не ранен, но что–то случилось с ним внутри.
Освободившись от груза, Лозин бессильно опустился на камни.
— Несите! Я сейчас… Сейчас приду!
Заметив внука, который стоял подле, расширенными глазами глядя на кровь, которая сочилась из ушей деда, Лозин вдруг понял, что не может привычно улыбнуться, глядя на Андрейку, потому что внутри, в душе, он уже знал — этому поколению будет дана совершенно иная жизнь…
— Ну–ка, сбегай посмотри, не идет там кто? — неестественно громко попросил он.
Андрейка испуганно посмотрел на деда, потом кивнул и бегом кинулся к повороту дороги, откуда был виден пологий спуск к старому поселку…
Забежав за поворот, он остановился как вкопанный.
Эта картина останется в памяти мальчика навсегда.
По каменистому склону, ко входу в ущелье, прихрамывая, подволакивая одну ногу, шел огромный, похожий на сложившую крылья птицу робот.
Это был «Беркут».
Вслед за ним, поддерживая друг друга, медленно тащились две человеческие фигуры.
— Деда! — Андрейка бегом кинулся назад. — Там робот! РОБОТ! — Глаза внука блестели, не то от страха, не то от возбуждения. — И еще тетя Оля!.. Деда, она с каким–то дяденькой, слышишь?!
В этот самый миг на повороте дороги послышался заунывный звук сервоприводов и показалась рубка «Беркута».
Огромный робот проковылял мимо сидящего на обочине Лозина. Андрейка прижался к деду, уже не обращая внимания на запекшуюся кровь и провожая машину восторженным взглядом.
Ольга Полвина и Игорь Рокотов появились минуту спустя. Они шли, обнявшись, поддерживая друг друга, — оба были измотаны до предела.
Поравнявшись с Вадимом Петровичем, они рухнули в пыль обочины.
«Беркут» уже входил в прямоугольный провал грузового портала АХУМа. В данный момент им управлял Степ.
Ольга прижала к себе Андрейку и вдруг заплакала.
— Сколько у нас осталось времени?! — хрипло, громко спросил контуженный Лозин.
Игорь приподнялся и медленно покачал головой:
— Нет у нас времени, Вадим Петрович. Прорвались, считай, чудом… Если не взлетим сейчас, — накроют с орбиты, с них станется… Уходить надо… Немедленно.
***
В рубке «Кассиопеи» было сумрачно, тихо, только мельтешили по контрольным панелям геометрические узоры огней да попискивали сигналы пультов. Лисецкий и Полвин сидели в глубоких противоперегрузочных креслах, перемещаясь вместе с ними по специальным монорельсовым направляющим от одного рабочего места к другому.
Они не видели боя, не слышали его звуков, — тут шла своя борьба, и она тоже была нелегкой.
Космический корабль простоял на консервации несколько сот лет, и теперь Николай Андреевич мог только мысленно благодарить тех, кто приходил сюда на протяжении многих поколений для проведения тестовых и профилактических работ. Тех, кто верил — когда–нибудь основной модуль «Кассиопеи» покинет свою стоянку на дне гравитационного колодца планеты и вновь выйдет в космос.
Навигационный кристалл, извлеченный из разбитого корабля Игоря Рокотова, уже был вставлен на место и прочитан бортовым компьютером. В нем, кроме пространственных координат Дабога, имелись расчеты для прыжка еще к двум точкам реального космоса.
Полвин не имел возможности посоветоваться с Игорем, — он даже не знал, доберутся они с Вадимом до АХУМа или нет, и потому сам выбрал координаты прыжка.
Сейчас все было готово к старту.
Две образующие свод АХУМа бронеплиты дрогнули, роняя вниз песок и камни. Между ними обозначилась щель, и они начали расползаться в стороны.
— Вниманию всем на борту, — произнес Николай Андреевич в интерком. — Начат стосекундный отсчет. Всем пристегнуться, занять противоперегрузочные кресла. Раненым ввести противошоковые инъекции. Есть еще сорок секунд до окончания предварительной готовности…
— Все? — спросил Кирилл, когда автоматика доложила о герметизации входного шлюза.
Полвин посмотрел на табло, отражающее количество и расположение экипажа по отсекам.
— Все… И «Беркут» тоже…
Дрожь пробежала по телу Лисецкого, стянула кожу на затылке… Какие скупые слова, а сколько в них заключено… боли, героизма, предательства, славы, самопожертвования…
— Тридцать секунд до момента зажигания в камерах. Предварительный тест готовности пройден успешно. — Голос бортовой аудиосистемы мягким эхом метался меж приборных консолей. — Стартовый колодец свободен, створы открыты. Начинаю обратный отсчет. Двадцать пять… Двадцать четыре… двадцать три…
***
Седьмой механизированный батальон Земного альянса появился на окраине поселка.
Первыми шли два «Хоплита». Их водители осторожно вывели свои машины к началу главной улицы и остановились.
Взгляд одного из пилотов обежал страшную панораму горящих, дымящихся руин.
— Что наблюдаешь, восьмой? — раздался в коммуникаторе требовательный голос командира, чья машина двигалась с основным ядром подразделения, отстав от разведки на два–три километра.
— Здесь был бой, сэр!.. — доложил пилот, потрясенно разглядывая искореженные, обугленные остовы «Фалангеров», пробитые, обрушенные стены зданий, истекающий дымом фюзеляж атмосферного истребителя… — Дома горят… Активных сигналов в зоне действия сканеров не наблюдаю.