Первая книга православного верующего
Шрифт:
Без веры в личного христианского Бога, без религии нравственность не будет иметь надлежащего основания. Вера в безусловное значение нравственного закона и в его святость по необходимости предполагает веру в Всесвятого Бога, Который не человек, чтобы Ему лгать, и не сын человеческий, чтобы Ему изменяться (Числ. 23, 19), и слово Которого пребывает во веки (Пс. 118, 89; 1 Петр. 1, 25) и есть истинно (Ин. 17, 17; 2 Цар. 7, 28) и свято (Петр. 1, 15; Лев. 20, 7–8).
Без веры в Бога, или без религии, нет основания для нравственной жизни. Но для нравственной жизни мы встречаем много препятствий и испытываем часто недостаток сил. Эти препятствия могут быть устранены и силы восполнены никем иным, как только всемогущим и всеблагим Богом. Первое препятствие заключается в физической природе, – как окружающей нас, так и имеющейся в нашем телесном организме. Физическая природа существует по своим законам, не обращая внимания на жизнь человеческого духа. А наш телесный организм подвержен болезням, страданиям, вообще настроениям, задерживающим духовную жизнь и деятельность. Второе препятствие заключается в самом духе
Для этого прежде всего необходима вера в премудрого и благостного Бога, целесообразно направляющего течение физической природы и устрояющего человеческие судьбы таким образом, что они служат во благо человеку, содействуют достижению его конечной цели (Иов. 28, 26; 1 Цар. 2, 6, 7; Прит. 20, 24; Мф. 10, 30; 1 Петр. 5, 7; Рим. 8, 28). Необходима также вера в Искупителя, возвестившего и совершающего силой Святого Духа «новое рождение» (Ин. 3, 3) человека и делающего его способным преодолеть «иной закон». Лишь при условии веры в эту всесильную помощь возможны мужество и энергия в следовании этой нравственной задачи. Лишь при опыте союза с Богом и надежде на вечное блаженство возможно радостное чувство и готовность как к совершенной нравственной деятельности, так и к перенесению страданий.
Наконец, без веры в личного Бога не может быть подлинного содержания или качества нравственности, не может быть чистоты и ее высоты. Совершив «хищение» достоинства и чести Божией (Фил. 2, 6) и основывая свою жизнь лишь на самом себе, человек делает себя центральным пунктом своей жизни, и потому уровень его нравственности неизбежно падает и извращается себялюбием, эгоизмом и гордостью. Тогда нравственность уходит далеко от своего идеала, состоящего в самоотверженной деятельности искренней любви. А с ложной любовью к самому себе неизбежно связана и ложная привязанность к миру и рабское ему подчинение. Только при вере в личного Бога, Который есть полное отрицание себялюбия (эгоизма), есть любовь, по слову Апостола Иоанна (1 Ин. 4, 16), и потому и самый высший и достойный предмет желания и человеческого стремления. Тогда человек может отрешиться от себялюбия и научиться истинной любви, а также освободиться от привязанности к миру и служения ему. Лишь перед лицом единого небесного Отца все люди есть братья и сестры. Не напрасно блаженный Августин назвал языческие добродетели «блестящими пороками», хотя они и добродетели, но носят в самих себе разрушительное начало себялюбия.
Как видим из сказанного, вера в личного Бога, или религия, составляет основание нравственности. Религия может быть уподоблена корню растения, а нравственность – стволу и ветвям. Но и религия не может быть истинной, если отрешится от нравственности. Она тогда вырождается в пиетизм, квиетизм, мистику. Потому говорит апостол Иаков: «Вера без дел мертва есть» (Иак. 2, 26). «Не любящий брата пребывает в смерти, потому что заповедь Божия состоит не только в том, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа, он и в том, да любим друг друга» (1 Ин. 3, 23). Корень может оставаться живым только в том случае, если из него растут ствол и ветви; так и религия может быть здоровой лишь в том случае, если она постоянно проявляется в нравственной деятельности, в ней развивается и укрепляется.
Тесная связь религии и нравственности объясняется их сродной природой, присутствием в них одинаковых элементов. Истинная религия имеет нравственный характер, и нравственность имеет религиозный характер. В религии есть элемент не только зависимости, но и свободы в отношении человека к Богу. И в нравственности есть элемент не только свободы, но и зависимости человека от воли Божией. Поэтому правильная (православная) вера есть основание истинной нравственности и как бы видимое ее проявление: «Так и вера, если не имеет дел, мертва сама по себе» (Иак. 2, 17).
О нравственном законе
Не только в истории философии, но и в истории христианской Церкви высказывались различные взгляды на нынешнее состояние мира и человека. Крайние из этих взглядов известны под именем пелагианизма (оптимизм) и манихеизма (песссимизм).
Нравственная природа человека. Первобытное совершенство мира и человека
По оптимистическому воззрению, мир и человек находятся в нормальном состоянии; они в сущности чисты и добры. Зло есть случайное пятно, тень, легко устранимая силами и средствами самого человека, его свободной волей. Следовательно, нет нужды в каких-либо чрезвычайных, сверхъестественных средствах для преодоления зла и спасения. Зло состоит главным образом в неведении, в недостатке образованности, в варварстве, и потому оно будет исчезать по мере развития культуры и цивилизации. Тогда утвердится господство гармонии в мире, и в этом состоит высшее благо. По пессимистическому воззрению, зло неразрывно связано с самым бытием, с субстанцией всего существующего, а следовательно, и с существом человека. И потому человек не только находится в ненормальном и несчастливом состоянии, но в таком состоянии всегда будет оставаться, так как зло неотделимо от мира и человеческой жизни и неустранимо. Поэтому все человеческие идеалы есть лишь фантом воображения. Вся жизнь человеческая бесцельна, и высшее благо, к которому стремится человек, недостижимо.
Священное Писание и истинное христианство исправляют оба эти взгляда, совмещая в себе как то, что есть истинного в пессимизме, так и то, что есть истинного в оптимизме.
Так, Священное Писание
Из среды языческого мира был выделен народ еврейский. Но и этот народ представляет собой не менее печальное свидетельство глубокой испорченности человеческой природы. Гордый знанием закона, он до Вавилонского плена постоянно увлекался идолопоклонством (см. книги Судей и Царств). А увлечение служением иному богу сопровождалось грехами чувственности и другими всевозможными пороками, которые так часто и строго изобличают пророки. А после плена в их сознание вторгся дух чисто внешнего, механического исполнения закона, совершенно заслонившего внутреннюю, нравственную базу и заглушавшего совесть, сделавшего еврейский народ не способным к истинному добру. Еще через пророка Исаию Бог взывал к еврейскому народу: «К чему Мне множество жертв ваших? говорит Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленного скота, и крови тельцов и агнцев и козлов не хочу. Когда приходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топтали дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их» (Ис. 1, 11–14). Но предельной крайности это чисто легальное направление нравственной жизни достигло в век явления Господа Спасителя в мир.
Если мы наконец оглянемся вокруг себя и присмотримся к окружающей действительности, то обнаружим, что и здесь присутствует множество примеров существования греха и зла в мире и доказательств всеобщей испорченности человеческой природы. Каждая газета и другие СМИ, каждое выступление, каждая книга, касающаяся практической жизни, сообщают нам несметное число известий о всевозможных видах греха и сопровождающих их бедствий со всеми их скорбями и ужасами. Нравственная беспечность, сластолюбие, распутство, зависть, вражда, месть, интриги, тщеславие, гордость, властолюбие, корысть, самообольщение, лицемерие, религиозное равнодушие, безбожие, ожесточение, попрание всего священного, междоусобие и кровопролитные войны – все это неизбежные спутники современной жизни даже декларирующих свою христианскую идентичность государств и сообществ. Невольно приходится признаться: «В беззаконии я зачат, и во грехе родила меня мать моя» (Пс. 50, 7); кто родится чистым от нечистого? Ни один. Если один день его жизни на земле (Иов. 14, 4); нет человека праведного на земле, который делал бы добро и не согрешил бы (Еккл. 7, 20); все уклонились, сделались равно непотребными; нет делающего добро, нет до одного (Пс. 13, 3); если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас (1 Ин. 1, 8); весь мир во зле лежит (5, 19); потому что все согрешили и лишены славы Божией (Рим. 3, 23).
Конечно, как в среде еврейского народа, так, тем более, в среде христианских сообществ есть лица относительно праведные. Эти люди особенно ощущают в себе жало греха и замечают его вредные действия на других. Лучшие лица израильского народа с особенной силой жаждали нового откровения и истинного примирения человека с Богом вместо приношений животных жертв; они сознавали, что еврейский народ выродится, если не последует возвещенное пророками возрождение. И среди христиан есть люди недовольные собой, порицающие себя и очищающие, те, кто серьезно сознает требования нравственного закона и по-настоящему занят своим усовершенствованием.