Первая книга православного верующего
Шрифт:
Отвергая индетерминистическое учение, мы уже перешли ко второму виду свободы, а именно к свободе существенной, или истинной, к свободе нравственной, полной. Свобода в этом смысле состоит в добровольном стремлении человека к указанному ему Богом назначению, или к добру. Следовательно, не исключается и грех. Когда человек достигнет такого состояния, при котором для него исключен уже выбор между добром и злом, когда он направит себя единственно к добру, тогда он становится вполне свободен. В таком смысле понимается свобода в Священном Писании, такую свободу оно удостаивает благородного и высокого названия свободы. Вот некоторые примеры: «…И познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 32); «…Если Сын освободит вас, то истинно свободны будете» (ст. 36); «Где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3, 17); «Закон духа жизни о Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти» (Рим. 8, 2);
Потому-то истинная свобода есть, по учению Священного Писания, осуществленная, уподобившаяся Богу личность – новый человек, созданный по Богу в праведности и в святости истины (Еф. 4, 24). Истинная свобода есть употребление свободы не для прикрытия зла, но как подобает рабам Божиим (1 Пет. 2, 16).
По этой же причине творящий грех есть, по учению Священного Писания, несвободный человек: всякий делающий грех есть раб греха (Ин. 8, 34). Господь наш пришел для того, чтобы освободить людей и сделать их свободными чадами Божиими: «…Благодарим Бога, что вы, прежде быв рабами греха, от сердца стали послушны тому образу учения, которому предали себя» (Рим. 6, 17). Вообще, вне отношения ко Христу нет в Новом Завете речи о свободе. В этом смысле сказал Господь: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5).
Истинность библейского отождествления свободы с конечным назначением человека подтверждается и в обыденной жизни. Так, когда воспитатель внушает ребенку разумные и добрые стремления, то говорится, что он нравственно «освобождает» его. Или когда человека, склонного к пьянству или воровству, принуждают отстать от страсти, то опять выражаются, что его «нравственно освобождают».
Очевидно, что здесь свобода понимается в смысле задачи или цели жизни, и в этом смысле можно делать человека свободным вопреки его желаниям. И на вопрос, почему стремление человека к добру и к богоуподоблению названо именем свободы, можно ответить так: свобода вообще есть самоопределение, подчинение самому себе, а не посторонней воле, она есть независимость.
Следовательно, когда человек стремится к своему истинному назначению, т. е. к добру и к Богу, он определяет себя из своего истинного и первоначального существа, а не из чего-либо постороннего, вынужденного. Когда же он делает грех, когда уклоняется от Бога и предается злу, тогда он определяет себя не по своей истинной природе, а по чуждому ей началу, по чуждой власти (так как зло и грех чужды богоданной природе человека), следовательно, он одолевается тогда внешними силами, он несвободен, он «раб греха», по словам Святого Писания. Хотя его воля свободна, но не свободен его дух, который подчинен злой воле.
Воспитание свободы и нравственного характера
Воспитание свободы и образование нравственности в характере составляют главную задачу жизни человека. В каком бы направлении человек ни развивался, в добром или дурном, он всегда приобретает характер, т. е. рядом свободных действий налагает на свою волю основную печать. Но высшая задача состоит в образовании нравственного характера, т. е. в сообщении воле и жизни доброго направления. Какой силы воли и крепости характера может достигнуть человек, доказывает история христианского мученичества. «Крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она – пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее» (Песнь Песн. 8, 6–7). Конечно, не все люди и даже не все христиане способны к одинаковому усилию воли, и отсюда снисхождение Бога и Церкви к человеческим слабостям. Но если каждый человек обладает свободой, хотя бы в незначительной степени, то он уже имеет возможность укреплять себя и бороться. А с помощью постоянной борьбы он может переходить от степени к степени, дойдя наконец до такой крепости и нравственного совершенства, которые вначале казались ему слишком далекими от него и недостижимыми. Апостол Павел говорит о себе: «Не достигну ли и я, как достиг меня Христос Иисус. Я не почитаю себя достигшим, а только забывая задняя и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести высшего звания Божия во Христе Иисусе» (Фил. 3, 12–14). В этих словах апостол выражает постоянное и усиленное стремление к нравственному совершенству, от которого он отстоял еще на более или менее близком расстоянии. В другом месте апостол Павел сравнивает христианина с бегущими на ристалище атлетами.
Образование нравственного характера и достижение нашей цели зависят от свободы и усилий самого человека. Но не единственно от этого. Они зависимы и от благодатной помощи Божией. Господь сказал: «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5). «Благодатью Божией есмь то, что есмь; и благодать Его во мне не была тщетна, но я более всех их потрудился: не я, впрочем, а благодать Божия, которая со мною» (1 Кор. 15, 10). «Бог производит в вас и хотение, и действие по Своему благоволению» (Фил. 2, 13). И даже независимо от греховного состояния человека всякое даяние благо и всяк дар совершен свыше есть, по слову Апостола Иакова, исходя от Отца светов (гл. 1, 17).
О нравственном законе. Свойства нравственного закона
Свободная воля есть один элемент или одна часть нравственности. Второй элемент, или вторая часть, столь же существенная, есть закон нравственности. Чтобы человек мог достигнуть конечной цели, или своего назначения, он должен находиться в правильном отношении к своему назначению, в надлежащем порядке. Порядок немыслим без закона. Следовательно, в нравственной области должен иметь место закон, который дает указания, как человек должен жить, чтобы достигнуть своего назначения.
Всякий настоящий закон должен обладать двумя свойствами: всеобщностью и необходимостью. И нравственный закон обладает этими свойствами. Он всеобщ, так как тот самый закон, который я слышу в своей совести, слышат в себе и все другие люди, вырабатывая на основании слышимого положительные письменные записи. Он необходим, так как представляет собой непременное требование по отношению к человеку, хотящему достигнуть своей цели: нет другого пути к этой цели, кроме пути исполнения закона. В этом смысле нравственный закон не отличается от физического.
Но есть и различие между ними. Насчет необходимости закона скажем, что она возможна двоякая: безусловная и обусловленная. Безусловная необходимость господствует в физической природе; здесь закон непосредственно переходит в действие. В нравственной же области необходимый закон обусловлен признанием его со стороны свободной человеческой воли. Но это не значит, что в случае его отрицания волей человека закон разрушается в своем объективном значении. Нет, не достигая своего подтверждения со стороны человека положительным образом, он достигает его отрицательным образом. Он воздействует на человека, навлекая на него те пагубные последствия, которые неразлучны с уклонением предмета от закона своего существа, т. е. саморазложение, самоуничтожение, продолжающиеся до тех пор, пока человек снова не подчинится неизбежной для него необходимости закона. «Если отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас», – свидетельствует пророк (Ис. 1, 20).
Обусловленная необходимость закона называется обязательством. Обязательство есть подчинение без принуждения. А та сила, которая обязывает и повелевает, называется авторитетом, или властью, по выражению Священного Писания. Авторитет, как и обязательство, совмещает в себе свободу и необходимость: где повеления исполняются с помощью принуждения или насилия (деспотизм) или где недостает могущества воздействовать на не исполняющих повеления, там отсутствует истинный авторитет.
Насчет всеобщего нравственного закона заметим, что, хотя все люди одинаково подчиняются и исполняют один и тот же нравственный закон, между исполнением закона и действиями различных людей есть разница. Она зависит частью от их индивидуальности, от особенностей их личности, от различия нравственной способности применять общие требования закона к частным случаям, а также от различия в задачах, поставленных Богом разным людям. Нравственный деятель не относится к нравственному закону так же непосредственно, как копия относится к оригиналу. Если, например, апостол Павел внушает римлянам испытывать, что есть воля Божия благая, угодная и совершенная (гл. 12, 2), то он имеет в виду побудить их к испытанию и познанию не только общих требований, которые ко всем одинаково относятся и которые были известны римлянам, но и тех, которые были поставлены волей Божией именно им, именно в том положении, в котором они находились, и при тех духовных дарах, которыми они обладали. И в нравственной области «один Господь, но различны дары». Самая великая нравственная мудрость состоит не в том, чтобы только знать общие предписания закона и заповедей, а в том, чтобы понимать и уметь их применять в жизненных обстоятельствах.