Первая красотка в городе
Шрифт:
– Мистер Буковски?
– Ну?
– Гм… Э-э… у нас есть один информатор…
– Ну? Продолжайте.
– …который написал нам, что вы не женаты на матери своего ребенка.
Я вообразил его тогда за украшением новогодней елки со стаканом в руке.
– Это правда. Я не женат на матери моего ребенка возрастом четыре года.
– Вы платите алименты?
– Да.
– Сколько?
– Этого я вам не скажу.
Он снова откинулся.
–
Не чувствуя себя ни в чем виноватым, я не ответил.
Сидел и ждал.
О, где же вы, мальчики? Кафка, где ты? Лорка, застреленный на грязном проселке, где ты? Хемингуэй, утверждавший, что у него на хвосте ЦРУ, и никто ему не верил, кроме меня…
Тогда пожилая, солидная, хорошо отдохнувшая, никогда не дергавшая свеклу серость повернулась, сунулась в маленький и хорошо отлакированный шкафчик у себя за спиной и вытащила шесть или семь экземпляров Раскрытой Пизды.
Он швырнул их на стол, будто вонючие обсифованные и изнасилованные какашки.
Постукал по ним одной не собиравшей лимонов рукой.
– Нас подвели к мысли, что ВЫ являетесь автором вот этих колонок Заметок Грязного Старика.
– Ну.
– Что вы можете сказать по поводу этих колонок?
– Ничего.
– И вы называете это писательством?
– Лучше у меня не получается.
– Что ж, я обеспечиваю сейчас двух сыновей, которые начали заниматься журналистикой в лучшем из колледжей, и я НАДЕЮСЬ…
Он постучал по листкам, по этим вонючим сраным листам тыльной стороной своей окольцованной, не знавшей фабрик и тюрем рукой и закончил:
– …Я надеюсь, мои сыновья никогда не станут писать так, как ВЫ!
– У них не получится, – заверил его я.
– Мистер Буковски, наше собеседование окончено.
– Ага, – сказал я. Зажег сигару, встал, поскреб себя по пивному брюху и вышел.
Второе собеседование случилось раньше, чем я ожидал. Я прилежно – как же еще?
– трудился над выполнением одного из своих важных малоквалифицированных заданий, когда громкоговоритель бухнул:
– Генри Чарлз Буковски, явиться в кабинет Начальника Смены!
Я бросил свое важное задание, взял у местного вертухая разрешение на отлучку и пошел в кабинет. Секретарь Начсмены, старый посеревший рохля, осмотрел меня:
– Вы действительно Генри Чарлз Буковски? – спросил он, явно разочарованный.
– Ну да, чувак.
– Следуйте за мной, пожалуйста.
Я последовал за ним. Большое это было здание. Мы спустились на несколько пролетов, обошли длинный зал и вступили в большую темную комнату, которая сливалась с другой большой и очень темной комнатой. Там в конце стола сидело двое, а стол длиной был, наверное, футов семьдесят пять. Сидели они под одинокой лампой. А в конце стола – один-единственный стул, для меня.
– Можете войти, – сказал секретарь. И смылся.
Я вошел. Двое встали. Вот они мы, под одной лампой в темноте. Я почему-то подумал обо всех заказных убийствах.
Потом подумал: это же Америка, папаша, Гитлер уже умер. Или нет?
– Буковски?
– Ну?
Оба пожали мне руку.
– Садитесь.
Оттяг, крошка.
– Это мистер – - – - из Вашингтона, – сказал второй парень, один из местных главных засранцев.
Я ничего не ответил. Хорошая тут лампа. Из человеческой кожи?
Разговор повел мистер Вашингтон. У него с собой был портфель, внутри довольно много бумажек.
– Итак, мистер Буковски…
– Ну?
– Ваш возраст – сорок восемь лет, вы работаете на Правительство Соединенных Штатов уже одиннадцать лет.
– Ну.
– Вы были женаты на своей первой жене в течение двух с половиной лет, разведены, и женились на своей нынешней жене когда? Нам хотелось бы знать дату.
– Нет даты. Свадьбы не было.
– У вас есть ребенок?
– Ну.
– Сколько лет?
– Четыре.
– Вы не женаты?
– Нет.
– Вы платите алименты?
– Да.
– Сколько?
– Примерно как полагается.
Тут он откинулся на спинку, и мы просто посидели. Все трое не произнесли ни слова добрых четыре-пять минут.
Затем возникла стопка номеров подпольной газеты Раскрытая Пизда.
– Вы пишете эти колонки? Заметки Грязного Старика? – спросил мистер Вашингтон.
– Ну.
Он передал экземпляр мистеру Лос-Анжелесу.
– Вы этот видели?
– Нет-нет, не видел.
По верху колонки шагал хуй с ногами, ОГРОМНЫЙ шагающий хуй с ногами. История была про одного моего друга, которого я выебал в жопу по ошибке, пьяный, свято веря, что он – одна из моих подружек. Две недели после этого я не мог выжить этого друга из своей квартиры. Подлинная история.
– И вы называете это писательством? – спросил мистер Вашингтон.
– Про писательство не знаю. Но мне показалось, что это очень смешная история.
Вам не показалось, что она юмористическая?