Первая любовь
Шрифт:
— Измена? Какая еще измена?
— Это такое особое состояние под наркотой, когда панический страх накрывает. Короче, тупость сплошная. Дома надо сидеть, если ты такой идиот, что тащишь в рот всякую дрянь.
Он сел на корточки перед нами с Кирей и стал разглядывать его.
— Ну что, малой, испугался?
Тот не ответил, уткнулся мне в шею.
— Зато теперь ни в жизнь с незнакомыми никуда не пойдет, — невесело хмыкнул молодой человек. — Зарядили они его как следует…
— Денис, а с ними что делать?
Он тяжело вздохнул:
— Надо
— Их посадят?
— Я не знаю. Малого-то мы нашли, но… я не знаю, как в таких случаях наказывают.
— Я не хочу заявление писать.
— Почему? — спокойно, без осуждения.
— Мне кажется, тюрьма не пойдет им на пользу. Ты ведь и так их наказал…
— Да уж, наказывальщик из меня хоть куда… — он потрогал свою руку, за которую его дернул один из парней, и поморщился.
— Перелом? — ахнула я, заметив, что она висит как-то неестественно.
— Да нет, вряд ли. Скорее, вывих.
— О, Денис… — я захныкала от самоосуждения. — Это же надо было мне столько людей впутать в историю своей безалаберностью!
— Манюся! — строго нахмурился Денис. — Давай вот сейчас договоримся, что отсюда и до конца жизни ты перестаешь на себя собак вешать за этот эпизод! Ничего не происходит просто так. Значит, судьба была этим остолопам твоего брата пугнуть.
Я покачала головой, но пообещала: нельзя же отказать человеку, который ради тебя жизнью рисковал!
Совместными усилиями мы с Денисом поймали Санчеса и двинулись в обратный путь уже вчетвером.
— А они тут останутся? — спросила я, имея в виду наших горе-шутников.
— Да, пусть проспятся.
— А если не вспомнят потом дорогу домой?
— Так им и надо! Но это если бы. Они ж местные, поди каждую палку в этом лесу в лицо знают. А ты, Маруся, не перестаешь меня удивлять. Никак и их спасать собралась?
Я пожала плечами:
— Люди ведь.
— Ну, это не точно.
До реки мы дошли бодро, а вот там уже начались проблемы. В конце концов, решили переходить так: Киря у меня на руках, Денис сзади, обнимает за талию одной рукой, чтобы нас не унесло. Брод этот дался нам нелегко и не быстро. Я страшно устала, а Денис страшно побледнел — наверное, рука сильно болела. Мелкий тоже, отойдя от шока, принялся канючить и топать на своих двоих отказался. В итоге мы несли его по очереди: я двумя руками, Денис одной. Я смотрела на него и только диву давалась, как он ловко прячет эмоции! Ведь ему тяжело, и больно, и все это вообще не его проблемы. Но он решает их с такой твердостью, терпением и отвагой… очень теплые чувства к нему как другу рождались в моей душе.
Он довел нас до калитки. Опустив мелкого на землю, я осторожно обняла и поцеловала Дениса в щеку.
— Спасибо тебе огромное… я перед тобой в неоплатном долгу.
— Брось, Манюнь. Я не мог поступить иначе. И не хотел.
— Тебе надо к врачу…
— Это ни к чему. Схожу к Гульназ — и завтра буду как новенький.
— Я тебя
— Ты еще спрашиваешь! Буду очень ждать. Пока.
— Пока! Обязательно напиши мне, как себя чувствуешь, когда вернешься домой!
Он отошел на несколько шагов, потом оглянулся и одарил меня еще одним ласковым взглядом. А когда скрылся за поворотом, то на улицу вывернула серая «Тойота» дяди Сергея.
Глава 15. Подозрения
Когда мы с отцом и братьями вернулись с поля, Лена сразу кинулась ко мне рассказывать, что у соседей сегодня происходило что-то странное: приходил Денис Уваров с собакой, они с Машей куда-то уходили вдвоем надолго…
— Глеб, — умоляюще заглядывала она мне в глаза, — ты ведь не разрешишь ему забрать у тебя Машу, правда?
— Маша не моя, Лен.
— Так это только потому, что ты ей не сказал!
— Что не сказал?
— Что хочешь забрать ее себе, жениться, там, и все такое…
Я нахмурился: Ленкино вмешательство в наши с Манюсей отношения мне не особенно нравилось, но нужно было выслушать сестру до конца:
— С чего ты взяла, что дело только за этим?
— Она сама мне сказала, что любит тебя.
— Сказала, что любит?! — переспросил я изумленно, даже голос слегка охрип.
Конечно, полного доверия этой шмокодявке нет, мало ли что и как она интерпретирует, но мое серце все равно зашлось в радостном стуке.
— Возможно, ты неправильно ее поняла и она имела в виду другое.
— Да нет же, Глебушка, я попросила ее выйти за тебя, а она ответила: «Он мне не предлагал!» Я сказала ей, что ты ее любишь, и она ответила: «Я тоже». Слово-в-слово!
Я рвано выдохнул. Ох уж эти девочки… Я решил все же не слишком предаваться эйфории, чтобы не выглядеть глупо, если все-таки все не так, как представляет Ленка.
Тем не менее, грудь мою наполняло легкое и горячее облако счастья, и я не мог перестать улыбаться. За ужином родители даже подкалывали меня из-за этого. Мол, наверное, работал не в полную силу, что такой радостный, а не уставший. Но разве объяснишь, что это ощущение в груди такое яркое и острое, что затмевает все остальное? Я и не пытался.
Вместо этого срезал с Анькиных клумб целый букет: астры, космеи, календулу, ромашку — с ее разрешения, разумеется — и отправился покорять свою будущую невесту.
Машенька была тиха и как будто печальна. Когда она увидела меня, то в ее глазах мелькнул огонек радости, но только на секунду. Она приняла цветы и задумчиво уставилась на них, закусив пухлую губку. Ту самую, к которой я так мечтал прижаться своими губами…
— Маш, что-то случилось? — я тронул девушку за тонкую руку.
— Мм… да, Глеб. Кое-что очень неприятное. Только… пообещай мне, пожалуйста, что не расскажешь ни одной живой душе…
— Конечно, обещаю. Но ты меня пугаешь!
Она грустно улыбнулась: