Первая любовь
Шрифт:
— Дядя Антон был жиголо?! — мои брови полезли на лоб от удивления.
— Нет, — фрау Кох смутилась, но пояснила: Просто некоторые дамы пытались купить его расположение. Эти женщины думали, что если они будут давать Антону много денег, то он не станет смотреть по сторонам. Но разве козу можно исправить? — сокрушённо произнесла моя собеседница, развела руками и вдруг выдала очередной шедевр:
— И всё равно эти шалавитые деньги счастья ему не принесли!
На губах, как я понимаю, брошенной моим дядей женщины, заиграла мстительная улыбка.
—
— Что смешного я сказала? — нахмурилась фрау Кох.
— Не обижайтесь, фрау Кох, но ваш русский оставляет желать лучшего. Я понимаю, что вы имели в виду “шальные деньги”. Но ваше “шалавитые” это что-то!
— Я вижу, фрау Пельтцер, вам уже стало лучше, — неожиданно сказала обиженная женщина и резко поднялась со своего места. — В таком случае я сейчас переезжаю к себе. И помните: аренда дома проплачена до конца месяца. Наверное, вам стоит поискать что-то подешевле. Не повторяйте ошибок своего дяди. Этот дом вы просто не…
Видимо, памятуя, как она прокололась с “шаловитыми” деньгами, фрау Кох стояла, кусая губы и пытаясь подобрать подходящее слово.
— Да, понимаю, — пришла я ей на помощь, — этот дом я не вытяну. Хотя, с другой стороны, для нас с детьми он всё равно слишком большой. Что в нём делать, играть в футбол, что ли?
На мой взгляд, я достойно вышла из этой щепетильной ситуации. Но, увы, я недооценила женщину, которая, как все стервозные натуры, хотела, чтобы последнее слово осталось за ней. На тонких губах бывшей любовницы моего покойного дяди появилась мерзкая улыбка.
— И ещё… — фрау Кох сделала эффектную паузу.
— Слушаю, — я поняла, что она хочет сказать мне какую-то гадость и постаралась сделать хорошую мину при плохой игре.
— Антон, когда заболел, позвонил мне и попросил, чтоб я за ним ухаживала. Он обещал мне за это заплатить. Увидев, в каком доме он живёт, я решила, что этот прохвост раскрутился, и согласилась на сделку. Но потом оказалось, что у Антона нет денег. Вообще! Теперь долг по моей зарплате перешёл к вам, фрау Пельтцер. Надеюсь, вы не будете это дело тянуть?
— Постараюсь, — ответила я осторожно. — Вы сможете, фрау Кох, какое-то время подождать?
За грудиной заныло. Я хотела помассировать это место, но тут же отдёрнула свою руку. Не хотелось бы мне, чтобы фрау Кох догадалась, что я напряглась. Где я на всё возьму деньги?
— По вашему лицу я вижу, что вы меня не обманете. Надеюсь, один месяц — это достаточно?
— Я постараюсь, фрау Кох, — повторила я, но она, с подозрением глядя на меня, спросила:
— А почему вы не интересуетесь, сколько мне должен Антон? Вы, русские, такие странные!
— Потому что платить вам я буду ещё не завтра, — пожала я плечами. — Мы ещё поговорим на эту тему. Но только не сегодня точно.
— Лучше, если вы будете знать сумму, фрау Пельтцер. Восемь тысяч евро за два месяца.
— Хорошо, — ответила я. Фрау Кох вышла из комнаты. Обессиленная нашей затянувшейся беседой, я тут же откинулась на высокие подушки. Да уж, приплыли.
Красивая и смелая дорогу перешла
— Люся, ты почему трубку не берёшь? — истерично кричала по телефону обычно спокойная, здравомыслящая Ольга. — Ну что это такое? То у тебя телефон отключен, то ты не отвечаешь на звонки, а Ватсап, вообще, игноришь! У меня слов на тебя никаких нет!
— Не кричи, Лёля. Что случилось?
На душе у меня стало тревожно. Неужели мама или бабушка серьёзно заболели? А, может, у Кристинки какие-то проблемы? Или наш салон опять проверяющие взяли в оборот? Ведь Лёля, в отличие от меня, никогда не сходит с ума. Я всегда восхищалась этим качеством её характера, но сегодня Оля кричала, как сорвавшаяся с цепи собака.
Но штука в том, что мне действительно было не до разговоров. После того, как фрау Кох съехала из дома дяди Антона, а я худо-бедно пришла в себя, мне пришлось срочно заняться поиском подходящего жилья.
От высоких европейских цен у меня глаза лезли на лоб. На собственном опыте я убедилась, что свет и воду лучше экономить, и объяснила это малышам.
Милана с Мартином у меня — детки, без ложной скромности, разумные. Они, вообще, скоро стали мало чем отличаться от здешних детей. И когда мы переехали в квартиру в Лейпциге, быстро завели себе друзей.
Я тоже завела, но не друзей, а тетрадь, в которую записала все долги покойного дяди и туда же стала писать все наши расходы.
Теперь, задним числом, я согласилась с фрау Кох, что надо было заказывать кремацию, а не устраивать традиционные похороны. А также поняла недовольство женщины, которая переживала, что мне не хватит денег, чтобы вернуть ей долг по зарплате.
Да, мне хотелось, чтоб всё было по-людски, но получилось, как всегда.
В общем, голова у меня дымилась. От сигарет я, естественно, отказалась. Во-первых, сама не заметишь, как втянешься. Во-вторых, курение в Европе слишком дорогое удовольствие.
Короче, я экономила, как могла, но ясен пень, мои долги не уменьшались. А я вдруг поняла, что зря думала, оказавшись в Москве с двумя малыми детьми на руках, что я выживала.
Нет, настоящую школу жизни мне пришлось пройти в Германии.
Скажем, будь моя воля, я бы арендовала однушку, а не трёхкомнатную квартиру. Однако в Европе другие, более суровые законы. Поэтому, если в семье разнополые дети, для девочек и мальчиков должна быть своя комната. В итоге, я сняла трёшку на окраине города. Это ощутимо ударило меня по карману.
Опять же, детей до двенадцати лет нельзя оставлять без присмотра. Причём без разницы: в доме они находятся, сидят в машине, или играют на улице. Я своим двойняшкам привыкла доверять где-то с восьмимесячного возраста. Помню, показала им на утюг, электроплиту, чайник и сказала, что эти вещи нельзя трогать руками. Глядя в их разумные глаза, я сразу увидела, что Мартин с Миланой всё поняли.