Первая ночь для дракона
Шрифт:
– Проклятье! Что там у вас происходит?! – Хардвин обхватил меня руками за талию и одним рывком перекинул на сиденье рядом с собой.
Я с облегчением выдохнула, поправляя платье. Неловкость-то какая… Вига уже тоже села и теперь с сожалением рассматривала чуть разошедшийся по шву рукав, которым, видно, за что-то зацепилась.
– Тут яма! – гаркнул кучер. – Оказалось, глубокая. Дождь прошёл. Размыло. А под водой не видно.
– Вытаскивать надо, ваша милость! – поддакнул кто-то из стражников. – Придётся выйти.
Однако стражники оказались предусмотрительными: яма посреди дороги выглядела очень подозрительно. А потому они, прежде чем разрешить Хардвину и мне с Вигой выйти, внимательно прошарили всё вокруг дороги. Их не было долго, до слуха порой доносились их отдалённые голоса, но, кажется, пока всё было спокойно. Тихо шелестели ещё влажные после утреннего дождя вязы, шуршали по траве падающие с листьев капли.
– В зарослях следы старой засады, – доложил один из сопровождающих так неожиданно, что я, задумавшись, вздрогнула. – Похоже, здесь давно подкараулили какой-то обоз или торговую телегу. Отсюда и яма. По этой дороге теперь редко ездят.
Конечно, редко! Если ходят слухи о том, что в кустах каждого могут поджидать сумеречники.
– Но впереди есть довольно свежие следы копыт, – добавил стражник. – Несколько дней назад проезжал отряд человек пятнадцать.
– Тела? – буднично, едва не зевая, поинтересовался Хардвин.
Удивительно, его кровь иногда бурлит как лава, а порой застывает холодным камнем. Поразительный мужчина – не знаешь, чего от него ждать. Если его загадочнейшая светлость хоть вполовину такой же, в здравом уме мне из Кифенвальда не выбраться.
– Нет, – качнул головой страж. – Похоже, забрали. Только тряпьё какое-то осталось, обломки повозки. И вот.
Он просунул руку в оконце и отдал Хардвину стрелу. Древко её слегка размокло, оперение слиплось и истрепалось, но вот наконечник, чуть красноватый, блестящий, словно его только что отполировали, был цел и совершенен. Даже я, почти ничего не смысля в оружии, догадалась, что он сработан из «крови гор» – редкого теперь и очень дорогого металла, который добывали драконы в своих бескрайних горах с таких древних времён, что память о них не сохранили даже свитки.
– Сплав, – брезгливо буркнул Хардвин, покрутив стрелу в пальцах. – Довольно грязный. Отряд не из главных: до верхушки далековато. Но всё равно это место нужно отметить.
Стражник кивнул и скрылся с глаз.
– Я думала, на людей не тратят «кровь гор». – Когда Хардвин посмотрел на меня, я указала взглядом на стрелу в его руке.
– Не тратят, вы правы. Люди и так умирают очень легко. – Он задумчиво свёл брови. – Её потеряли. И не стали поднимать, потому что не заметили. Было суетно. Скорей всего, охрана обоза была хорошая и крепкая. А вот сумеречников было не так много, потому им пришлось тяжело. Но они всё равно взяли верх.
И это он понял только по одной стреле?! Я поймала себя на том, что слушаю его, приподняв брови. А Вига и вовсе почти пожирала его неотразимейшую милость восхищённым взглядом, чуть приоткрыв маленькие губки.
Закончив размышлять над увиденным и услышанным, Хардвин выбрался из кареты первым. Совершенно невозмутимо впечатал ступни, обутые в педантично чистые сапоги, в сыроватую грязь и подал мне руку. Я с сомнением посмотрела на дорогу. Но что поделать. Только не успела ещё шагнуть со ступеньки, как ящер совершенно неуловимым движением подхватил меня на руки. Я лишь за шею его ухватилась. Не планировала, конечно, сегодня обниматься с драконами, но, как назло, за день это случилось уже не первый раз. А он прямо твёрдый под кожей, как скала! Хотя я и раньше мужчин не особо-то щупала – может, они все такие.
Через миг меня опустили на мягкую травку за обочиной развороченной колёсами нашей кареты и копытами лошадей дороги. Виге до сухого места помог добраться тот же стражник.
Мужчинам пришлось попотеть, чтобы вытолкать повозку из глубокого оврага. Но скоро мы всё же продолжили путь. Только перед тем Хардвин, вновь разместившись в карете напротив меня, развернул перед собой небольшую карту и, что-то мысленно сверив, сделал в ней отметку.
– Что это? – не удержалась я от вопроса.
– Думаю, вряд ли вам это интересно, эфри Вурцер, – ответил драконище резковато.
Таким тоном, будто вместо этого хотел сказать «не вашего ума дело» и лишь в последний миг удержался от грубости. Пожалуй, я и правда задаю слишком много вопросов. Разве до него мне есть интерес? До этого заносчивого ящера, который и пары лишних слов произнести не может без выражения глубочайшего одолжения на лице.
Потому я решила не выказывать даже лёгкой обиды – просто отвернулась, оставив Хардвина размышлять над своими заботами.
В какой-то миг показалось, что из-за задержки в дороге нам придётся вновь задуматься о ночлеге. Мимо всё проплывали деревеньки и городки – то вдалеке, когда за оконцем кареты разворачивались обширные долины; то вырастали по обе стороны, когда мы проезжали через них насквозь. Мне всё было интересно – я, почти не отрываясь, смотрела вокруг, то не помня ничего, то вдруг понимая, что какие-то места мне словно бы смутно знакомы. И оттого сердце наполнялось каким-то волнующим предвкушением. Хотя бы ради такого путешествия уже стоило сбежать с собственной свадьбы.
Лишь когда начало темнеть – а летом это случается, как известно, уже совсем поздно, – на другом конце выпрямившейся, словно стрела, дороги показались тёмные на фоне озарённого красноватым закатом неба очертания замка Кифенвальд. Как говорилось в книгах, что мы читали с Марком, одного из самых старинных замков Ротланда. Его построили самые далёкие предки герцога фон Абгрунда. Но он почти три года назад был свергнут в ходе междоусобной войны, что с участившимися нападениями сначала сумеречников, а затем и драконов стали раздирать королевство, как сшитое из лоскутов покрывало.
Замок стоял на высоком холме, окружённый тёмными еловыми лесами, которые как-то незаметно заменили собой южные дубовые и вязовые рощи. Дорога давно уже протянулась вдоль реки Фарбанд, на другом берегу которой высились обглоданные ветрами скалы – сплошной стеной. И всё это сейчас сложилось перед моими глазами в одну мощную и несколько подавляющую картину. Огромный замок, широкая каменистая река и гранитные кручи вдалеке, сереющие между широкими стволами елей.
Я уже глазела в окно, словно ребёнок, не стесняясь насмешливо косящегося на меня Хардвина.