Первая после бога
Шрифт:
– Уже сбежали? – предположил блондин. Подождал, но никто почему-то столь ценное замечание комментировать не стал. Пришлось самому продолжить. – Я предупреждал, чтобы вы к брату близко не подходили?
Можно было, конечно, возразить, что она не подходила, а подползала. Между прочим, буквально на четвереньках. Можно воззвать к отсутствующему разуму, объясняя всю неисполнимость требований. Но умнее всего просто промолчать, напоминая себе о самой великой врачебной добродетели. А пристукнуть его потом, где-нибудь в тёмном переулке. Ну, или хотя бы помечтать об этом.
Бугай постоял,
– Ар-ма-ге-дец! – протянула медсестра, таращась на захлопнувшуюся дверь.
Что тут ещё скажешь? Не убавишь, не прибавишь. Именно он и есть.
***
Чая оставалось ещё много – глотков на пять, не меньше. И один целый бутерброд с ветчиной, ломтиком сливочного сыра, жутко вредным томатно-чесночным соусом и листиком петрушки, как символа здорового питания. А бегать по отделению, завывая и кусая всех встречных, желание уже прошло. И поминать всех родственниц звездищи до седьмого колена включительно тоже. Можно жить дальше.
Точнее, можно было бы, не влети в ординаторскую разгневанный доктор Шеллер. Нет, сам Ирошка, как красавца брюнетка–диагност окрестила, настроение испортить не способен в принципе. А вот то, что он, влетев и гневно зашвырнув свою шапочку на вешалку, в один укус заглотил вожделенный бутерброд, породило в нежной душе доктора Кассел чувство, подозрительно похожее на жажду убийства. Впрочем, судьба тут же за Диру и отомстила. Иро же не ограничился кражей еды. Он ещё, забывшись, и чашку схватил. Ну и взвыл – чего и следовало ожидать.
Рецепт чая «от Кассел» прост до не могу: На одну кружку – три чайных ложки заварки и пять сахара. Дать настояться, заварку отжать, сахар размешать. Пить самому или топить грешников – по желанию.
– Как ты эту гадость пьёшь? – возмутился рыжий, по-кошачьи отплёвываясь.
– С удовольствием! – заверили Дира, возвращая кружку на родину. – И нечего чужое лапать.
– Да ради лорда Дня! – завопил вдруг Шеллер, воздевая руки к потолку. – Забери ты его у меня!
– Вроде как уже… – озадачилась Дира, заглядывая в чашку.
Всё Иро выхлебать не успел, даже не плюнул, вроде. И с чего такие эмоции?
– Да я про твоего пациента, чтоб ему ещё раз пять упасть и всё вниз головой! – вызверился красавец. – Точнее, про его братца! Если он тут ещё на недельку задержится, у нас мухи строем летать начнут! А я с ума сойду!
Шеллер картинно взлохматил кудри. Безумного гения изобразил, наверное.
– Не платит? – посочувствовала Дира.
Иро в ответ только отмахнулся: то ли в сочувствие не поверил, то ли по-настоящему страдал, то ли «раскрутить» Вароса оказалось действительно сложнее, чем поначалу рассчитывал. И вымелся из ординаторской, не забыв прихватить свою шапочку. И вот зачем приходил, спрашивается?
– А мне он всё равно нравится! – маленьким дракончиком сердито пыхнула интерн, засевшая в углу дивана.
– Шеллер? – ничуть не удивилась доктор.
– Да нет, – скривила моську чудо. – То есть, он, конечно, тоже неплох. Но Варос – это Варос! Вы его просто в игре не видели. Это сам лорд Солнце же!
– Всё возможно, – не стала спорить Дира, снова заглядывая в кружку
Пить чай без бутерброда было грустно. А идти в буфет не хотелось. Во-первых, времени уже нет – неврологи её с утра теребили, требовали проконсультировать какого-то калечного мафиози. А, во-вторых, никаких бутербродов на больничной кухне, понятно, не делали. И, вообще, всем известно, что у подростков странные представления о прекрасном. Возраст у интерна, конечно, не пубертатный, но вот интеллект вполне, вполне.
– А хотите, покажу? – воодушевилась дива.
– Кого? – испугалась Кассел.
Поздно испугалась – девочка уже подхватилась с дивана, с энтузиазмом роясь в своей сумке. Оставалось себя успокаивать только одним: ни громила, ни его спящий братец в дамском ридикюльчике бы не поместились. Значит, можно расслабиться и предстоящего показа не бояться.
– Вот, нашла! – радостно пискнула Анет, выуживая розовую хрустальную друзу, размером с мизинец. – Запускать?
Конечно, прогресс на месте не стоит. А технологии, направленные на выманивание денег из карманов доверчивых граждан вообще несутся вперёд семимильными шагами. Но всё же индивидуальные иллюзион-кристаллы до сих пор оставались предметами роскоши. Например, сама Дира, себя к бедствующим никогда не причислявшая, подобную игрушку не купила бы. Рискованно швырять на ветер такие сказочные суммы: жаба не просто придушит, а ещё и по ночам являться начнёт, завывая, как баньши.
Да и ни к чему. На такие кристаллы обычно записывали всякую сентиментально-карамельную чепуху: свадьбы там, юбилеи, «Наш малыш делает первый шаг». А с сантиментами у доктора Кассел отношения как-то не сложились. Но посмотреть вблизи, за что люди горы деньжищ отваливают, хотелось.
– Запускай, – милостиво кивнула Дира, – чего уж там.
Изображение не впечатлило – и половины того, что в Иллюзион-театре, нет. Там будто внутри оказываешься, из-за плеча актёров смотришь. А тут всё не по¬-настоящему: звук плоский, картинка рябит, запах отсутствует. И даже дракон, вылетевший с угла ординаторской да бросившийся прямиком на Кассел, совсем не пугал. Больше всего рёв досаждал, причём вовсе не драконий.
– Это трибуны! – пояснила чудо, умудрившаяся перекрыть дикий гвалт.
– А потише никак?! – врачу пришлось связки поднапрячь, чтобы до интерна докричаться.
Но девушка в ответ только головой помотала: никак. Наслаждайся зрелищем как есть. Дива прошлась по кабинету, разыскивая ракурс получше. Нашла вроде бы. Потому что бессмысленное чирканье по небу превратилось в драконов. Понятнее их метания от этого не стали, но Кассел хоть смогла рассмотреть зверюг. Красивые, чего уж там. Но и страшноватые.
Доктор хотела было уже махнуть интерну, мол, выключай, как там – в изображении – что-то случилось. Вроде бы крыша центральной башни замка взорвалась – толком не разглядеть. Огонь полыхнул – это точно. Клубы то ли дыма, то ли пыли на глазах начали расти, пухнуть. И вдруг эту кипящую взвесь разорвало, будто кто-то дунул изнутри. В открывшееся окошко вылетел уж совсем умопомрачительный дракон: черно-алый, с золотым гребнем и такими же щитками на морде. А на нём – ну кто бы мог подумать? – Варос собственной блондинистой персоной.