Первая после бога
Шрифт:
В подобных ситуациях объяснять, что никто немедленно её кровь пациенту переливать не станет, бесполезно. Лучше уж действительно отправить в пункт. Процедура несложная, банк крови постоянно нуждается в пополнении. А пусть даже иллюзия помощи родственников успокаивает куда эффективнее валерьянки.
И в этот раз всё прошло гладко. Кровь пара сдала, спокойно уселась ждать врача, который ушибленного оболтуса принимал. Санитарочка из пункта приёма принесла заполненные бланки, попросив регистратора потом ввести данные доноров в общую базу – положено так. Задёрганная сестра, за стойкой стоящая, только глянула на бумажки,
Дожидающийся мужчина это услышал и поинтересовался: ни об их ли ушибленном речь идёт. Регистраторша подтвердила – о нём. Мол: «Ваш племянник переведён в палату и к доктору…». Про доктора родственник слушать не стал, а неожиданно резко поинтересовался, с чего дама решила, будто мальчишка ему племянником приходится?
Ну, как почему? Да вот же справка из «вампирского» пункта. Группа крови, резус, альфа-, бета-, гамма–магкомплексы у обоих доноров одинаковые. А у парня совсем другие – она же сама СЭПовский сопроводительный лист передавала, точно помнит, склерозом не страдает. Не в инцесте же приличных людей уличать, да и вообще…
Вот на этом: «…да и вообще» – голос регистраторши, сообразившей, что дело не чисто, совсем на невнятное мямленье съехал. Ну а мать мальчишки, грохнувшаяся в обморок, окончательно подтвердила: да, трагедии быть.
Когда интерн приволокла Кассел в свободную приёмную, драма только обороты начала набирать. Багровеющий лысиной мужчина орал, брызгая в ярости слюной, размахивал кулаками и обещал всех засудить. Дежурный по смене весьма умело прикидывался в углу штативом под капельницу, завотделением мрачно грыз дужки очков, раздражённо потряхивая седой гривой, а регистраторша тянула что-то про возможные ошибки.
Ситуация, конечно, так себе. За то, от кого, когда и с какой кровью люди рожают, медики не в ответе. А вот за разглашении конфиденциальной информации, да если за дело опытный адвокат возьмётся…
Диру интриган Лангер как родную встретил. Обрадовался, за плечики приобнял и пообещал скандалисту, что сейчас вот этот «опытнейший во всех смыслах доктор» всё-всё объяснит. Да и смылся, прихватив с собой и дежурного, и регистратора. Отдувайся, доктор Кассел! Не справишься, так мы тебя на конференции пропесочим за то, что не умеешь с людьми общаться.
– Ну, объясняйте! – рыкнул разгневанный мужик. – И как такое могло получиться?
– Да это вы скорее должны мне объяснять, как такое могло получиться, – спокойно ответила врач, разглядывая злополучные формы и карту.
Просто так разглядывала. Чего она там не видела?
– Я?! – бешеным быком взревел не-дядя. – У вас бардак, а вы!..
– Подождите, давайте разберёмся, – мирно предложила Кассел. – Вас какой факт возмущает больше всего? То, что ваш сын, которого вы восемнадцать лет воспитывали, не от вас родился? Или то, что подозрения подтвердились?
– Да как вы!.. Да я!.. Ты!..
– Сядьте, наконец! – рявкнула безропотный хирург. – И успокойтесь! А то ещё инфаркт грохнет, возись потом.
Мужик сел на покрытую клеёнкой кушетку, позабыв рот закрыть.
Это хорошо, значит, вменяемый. Невменяемые только себя слышат, на них приказы впечатления не производят. А тут просто несчастный, ошарашенный человек, понятия не имеющий, что делать и как реагировать. Вот и разорался, бедолага.
Давно ведь говорили: надо в приёмнике психологов держать. А то всей помощи – психиатры, да и то приходящие через три часа после вызова для консультации, и психперевозка.
– Ну вот и ладушки, – похвалила его Дира. – А теперь объясните мне, в чём трагедия?
– Да вы что, не понимаете? – снова начал заводиться мужчина.
– Не понимаю, – покачала головой Кассел. – Вы прожили с женой восемнадцать лет. Причём всё это время мыслишка, что сын не ваш, крутилась. Иначе бы вы пропустили оговорку регистратора мимо ушей. Просто сказали бы: сын он, а не племянник. Хорошо жили-то, сына любите?
– Хорошо, – поник плечами несчастный, голову со здоровой проплешиной на затылке повесил. – Люблю, обоих. Я ведь и женился… Старался, отбивал. Мыслишки всякие крутились, конечно. Но гляну на жену и вижу – сама мается. Наверное, и не знала точно, от кого понесла. А потом жизнь закрутила, оно как-то и думаться перестало, а тут.
Мужчина вяло махнул рукой, мол: а пропадай оно всё пропадом!
– И что тут? – поднажала Дира. – Знаете, если решите отправить столько лет псу под хвост только потому, что у парня группа крови другая, то вы не мужик, а призовой бык.
– Почему бык? – тяжко поразился несчастный, даже найдя в себе силы глянуть на доктора.
– Да потому что это для коров порода важна, – отрезала деликатная Кассел. – А у людей обычно по-другому бывает. Не тот отец, кто осеменил, а тот, кто воспитал. И перестаньте травить себя, жену, а, заодно, и парня. Он-то уж точно ни в чём не виноват.
Мужик, конечно, кивнул, но без особой радости. Видимо, лекция доктора его не вдохновила и глаза на правду жизни не открыла. Странно, почему? Нет, карьера душеведа Дире точно не грозила.
Ну и Близнецы с ними, со всеми. Главное, скандал удалось погасить, а там пусть хоть мирятся, хоть разводятся, хоть вешаются. Вот повесятся, тогда обратно приедут. Тут им помощь и окажут. В той мере, в которой требует состояние больного.
***
В звёздный люкс Дира всё же заглянула. Правда, без Шеллера и убедившись предварительно: грозный бугай рядом не ошивается. Больной не спал – на что Кассел смутно надеялась, а писал – что повергло доктора в лёгкий шок. Уж больно странно картина выглядела: в постели, с одеялом, натянутом до середины голой груди, с перевязанной головой сидит бугай – плечища едва не шире кроватной спинки. И – страдальчески морщась, даже губами шевеля, – что-то строчит в блокноте. Между прочим, карандаша в громадном кулаке почти и не видно, только кончик торчит.
– А вы в курсе, что больным в нашем отделении нельзя ни читать, ни писать? – негромко сообщила доктор, заходя в палату и закрывая за собой дверь. – Если очень нужно, то вы можете продиктовать письмо дежурной сестре.
На обычные, в общем-то, слова громила выдал совершенно неожиданную реакцию: покраснел, как помидор, аж жилка на виске вздулась. И попытался спрятать блокнот. Но только стакан с соком, мирно стоящим на приставном столике, сшиб. Хорошо хоть не на постель, а на пол.
– Впрочем, вы пишите, если так хочется! – поспешно исправилась Кассел, испугавшись, что звездуна от переизбытка эмоций инсульт хватанёт – и так уже багровый, как хорошая свёкла.