Первая просека
Шрифт:
Кажется, уже давно пора бы привыкнуть к этому виду на город, ведь каждую линию ближних и дальних домов, улиц, громады ТЭЦ, парка знает Захар, знает, где и какая лампочка горит по вечерам, в каком окне какого оттенка свет. И все-таки каждый раз Захар видит все это по-новому. А не то же самое чувство испытывает он, когда вглядывается в черты Наташки или Федюшки? Родные лица никогда не надоедают, в них, знакомых до мельчайших подробностей, всякий раз находишь неизменно новое, дорогое сердцу, близкое, вечно милое. «Мой город» — не пустые слова для Захара. Он воздвиг его, и нет уже больше болот и тайги, промозглой слякоти и гнуса.
«И
Он снова возвращается к чертежному столу, берется за рейсфедер. Осенью защита диплома.
От неожиданного стука Захар вздрогнул. Стук повторился, частый и нетерпеливый. В дверях — Настенька, лицо бледное, глаза широко раскрыты.
— Зоря, ты слышал?
— Что такое?
— Да что — война! Германия напала!
— Подожди, не поднимай панику, — пробовал успокоить ее Захар, — конфликт, наверное, какой-нибудь на границе?
— Да говорят тебе, война! Сто семьдесят дивизий бросил Гитлер… Бомбили Киев, Минск, Севастополь…
— Откуда ты узнала?
— В театре. Прямо во время действия из-за кулис вышел секретарь горкома, прервал спектакль и сказал об этом… С сегодняшнего утра, говорит, с четырех часов по всей западной границе идут кровопролитные сражения, много убитых и раненых. Что же будет, Зоря? — шепотом, как при покойнике, спросила она. — Наверное, и японцы нападут, у них же «ось»…
— Да-а, наверняка… Завтра иду в военкомат.
— А дети?
— А что дети? Не у нас же одних с тобой дети. Они и у тех, кто сейчас бьется против фашистов. — Желваки заходили на щеках Захара. — Да-а, сколько погибнет людей, страшно подумать!..
Захар не мог разобраться, что сейчас творилось в его душе, — невозможно еще было охватить всю меру беды, что вломилась в его дом. Ясно ощущал лишь одно: священную обязанность быть там, где началась война. Всю свою сознательную жизнь Захар готовился к ней, хорошо понимая неизбежность решающего часа битвы двух миров. Когда впервые он надел красный галстук и услышал: «Пионер, к борьбе за рабочее дело будь готов!», отвечал всем сердцем: «Всегда готов!» В кавшколе, получая благодарность командира, он самозабвенно восклицал: «Служу трудовому народу!» Строя город, он не жалел себя, хотел как можно больше сделать, потому что знал: это нужно ему, его детям! Теперь под всем этим подведена та самая черта, за которой наступает грозное, но неизбежное — час решающей кровавой битвы.
Он неторопливо разобрал чертежный стол, аккуратно скатал и спрятал в кладовую чертежи, потом долго укладывал на полки разбросанные по комнате книги. В половине двенадцатого во всем городе погас свет — началось затемнение.
Наступала пора неизведанных еще испытаний.
Комсомольск-на-Амуре — Хабаровск
1934—1964 гг.
ГЛАВНАЯ ПРОСЕКА АЛЕКСАНДРА ГРАЧЕВА
У Александра Матвеевича Грачева основной книгой является роман «Первая просека», хотя среди его произведений есть такие, которые выдержали гораздо больше прижизненных изданий. Причина состоит в том, что ряд его книг был подступом к роману «Первая просека». В конце этого романа стоят данные о времени, когда создавался этот роман: «Комсомольск-на-Амуре — Хабаровск. 1934—1964
Роман «Первая просека» написан Александром Грачевым, когда он был уже сложившимся писателем, чье имя стало довольно известно его землякам, автором книг, получивших широкое признание.
Первые литературные опыты писателя начались, когда он жил и работал в Комсомольске-на-Амуре, когда город еще только складывался. Тогда при городской газете собралась сильная группа литераторов, которые потом стали известными писателями. Первой его отдельной книгой стала повесть «Тайна Красного озера», изданная в Хабаровске в 1948 году. Повесть получилась по-настоящему интересной, с острозанимательным сюжетом, полная познавательного материала о крае. Ее главными героями являются геологи. Уже в первой своей книге писатель показал нам, что его, в первую очередь, привлекают мужественные, сильной воли и цельных характеров люди, преданные своей Родине, готовые ради нее на подвиг. Он написал эту повесть без «скидок» на приключенческий ее жанр. Характеры героев повести написаны так выразительно, знание жизни, условий труда их настолько полны, что читатель нисколько не сомневается в достоверности стремительно развивающихся событий повести. Об этом свидетельствует масса читательских писем.
О том, что писателя привлекают люди сильной воли и цельных характеров, свидетельствует и следующая книга — повесть «Падение Тисима-ретто».
Замысел этой повести, как рассказывал сам Александр Грачев, возник еще в 1945 году, когда он вместе с воинами-десантниками высаживался на принадлежащих ранее России островах Курильской гряды. Запечатлеть подвиг советских воинов — был его долг писателя и гражданина, который он успешно выполнил.
Очень точно название повести. «Тисима-ретто» — по-японски «Архипелаг тысячи островов». Так были названы Курильские острова, превращенные японскими милитаристами в плацдарм, направленный против Советской страны. Азиатские союзники Гитлера старались изо всех сил оказать помощь гитлеровцам, ослабить наши силы. В этих целях, пользуясь тем, что проливы были под их контролем, они задерживали, а порой топили наши корабли.
Одна из таких трагических историй легла в основу повести. В июле 1945 года наш небольшой пароход «Путятин» шел из Владивостока в Петропавловск-на-Камчатке и был потоплен японской подводной лодкой. Спаслась только группа наших моряков, сумевших добраться до далеких берегов Родины. Другая часть оставшихся в живых попала в плен, хотя Япония не воевала с Советским Союзом.
Нет нужды пересказывать содержание этой остросюжетной повести, которую можно с полным основанием отнести к военным приключениям. Она хорошо известна нашим землякам — повесть издавалась шесть раз. Мне хотелось бы обратить внимание на другое. Повесть «Падение Тисима-ретто» явилась свидетельством быстрого творческого роста ее автора.
Особое место в творчестве Александра Грачева занимает повесть «Сторожка у Буруканских перекатов», вышедшая в Хабаровске в 1962 году.
Тема любви к природе, забота о ее сохранности, хозяйском подходе к ней звучала у Александра Грачева буквально везде: в устных выступлениях перед земляками, в статьях, очерках. Да и жить он предпочитал не в городской квартире, а на заимке на берегу Амурской протоки. Будучи человеком не молодым, он всегда охотно соглашался на любое трудное путешествие по нехоженым местам Дальнего Востока.