Первая улыбка Мадонны
Шрифт:
И я уже выскочил из душистых трав и пёстрых робких цветов, как вдруг поднялась с земли фигура в чёрном, до того не видная мне из-за длинных стеблей. Блеснул серебряный крест, одетый поверх рясы. Прежде, чем успел что-либо подумать, с воплем отшатнулся от священника. Ожидал, что сейчас проклятый коварный металл выпустит из сумрачной и ледяной равнодушной глубины яркие лучи, которыми прожжёт мою плоть до костей...
– Тебе страшно смотреть на крест? Видишь, все вы, люди, охвачены пороками и заблуждениями!
– мрачно и укоризненно произнёс бледный молодой священник, грозя мне указательным пальцем, - Все люди грешны. Они знают это, но продолжают творить мерзости! Должно быть, ты, как и они, не задумываешься о том дне, когда предстанешь перед...
Отчего-то серебро никак на меня не подействовало, разве что сердце моё на целую вечность замерло. Мне показалось, что оно сейчас в испуге провалится под землю, но ничего не случилось. Значит, я отшатнулся и вскрикнул по привычке, потому что моё тело вспомнило, как оно прежде боялось Света и металла, порождённого им.
Осмелев, я шагнул прямо на священника, да так решительно, что парень в испуге попятился. Против воли на моих губах скользнула торжествующая улыбка. Ещё недавно я был ребёнком ночи, потому пока не успел отделаться от всех чувств, которые много веков вызывали у меня дети дня, особенно, самые яркие из них.
– Если ты не оставишь меня в покое...
– робко начал незнакомый человек.
Он напомнил мне крохотного котёнка, однажды встреченного в городе: слабое существо было не длиннее моей ладони, но отчаянно выгибало пушистую спинку и шипело, пребывая в непоколебимой уверенности, что выглядит могущественным и опасным. Я тогда прошёл мимо, давая ему хотя бы ненадолго пожить с верой в себя. А вот этот парень меня раздражал.
Проворчал:
– Если ты будешь таким же заносчивым и самоуверенным, то не миновать тебе беды.
– И ты... мерзкий грешник, ты ещё смеешь меня учить?!
– в глазах парня вспыхнула ярость.
– Бог тебе судья. Я же не осмелюсь тебя чему-либо учить.
Он что-то сердито вопил мне вслед, но я не прислушивался. Пересёк чёрное поле, как последнюю мрачную полосу своей жизни, как границу между жизнью и смертью - и вбежал в город. Бросился к дому Сеньки.
Её мать и младшие сёстры с братьями - целых семь пар испуганных глаза, целых семь худых заморышей в старой одежде - были дома.
– А где Сенька?
– спросил я с порога.
– Кто?
– спросила немолодая уже женщина, в которой теперь с трудом угадывались следы былой красоты.
– Ну...
– нахмурился, вспоминая то имя девчонки, которое она назвала во вторую ночь после нашего знакомства, - Я ищу Софью.
Хозяйка грозно поднялась. Сверкнуло лезвие ножа, которым она до моего появления крошила морковку.
– Это к тебе она по ночам бегает?
– Ну...
Замялся, не зная, как ответить. С одной стороны, мы и в правду до того встречались только при свете луны и звёзд. С другой, не в том смысле, о котором подумала её мать.
– Если она однажды придёт брюхатая, то я её в речке утоплю!
– женщина сердито потрясла ножом у меня под носом.
Сенькины братья и сёстры взвизгнули от страха. Ох, ещё и побьёт несчастную, когда та вернётся!
– Мы всего лишь разговариваем...
– Вот от этих-то полуночных разговоров у меня и родился её старший брат!
– саркастически усмехнулась мать моей подруги.
– Кто?
– осмелился пискнуть мальчишка шести лет.
– Тот, который умер прежде, чем появились вы!
– сердито объяснила им мать.
– Я хочу с вами поговорить. Наедине, - многозначительно покосился на выводок детёнышей.
Ребятня медленно прошла мимо родительницы, с опаской косясь на нож, прошмыгнула мимо меня - и высыпала за дверь. Кто-то из них вернулся чуть погодя и беззвучно прикрыл дверь, забытую открытой при поспешном отступлении.
– Ты будешь о ней заботиться?
– спросила женщина, устало опускаясь на лавку.
Пылко отвечаю:
– Разумеется!
– Я тебе не верю. Мужчины любят обманывать, - она нахмурилась и как будто постарела лет на десять-пятнадцать.
– Чем мне доказать вам?..
– Когда она вернётся, мы пойдём в церковь. И если ты действительно хочешь заботиться о ней, тогда женишься на ней.
Церковь... Торопливо отвернулся от матери Сеньки, чтобы она не увидела, как перекосило моё лицо от упоминания этого страшного места: тело ещё не забыло самых жутких слов, особенно того, которое ранило одним своим звучанием, и было ещё более неприятным для детей луны, чем упоминание о безжалостной разящей заре.
– Если ты уже женат или не хочешь брать в жёну мою Софью, тогда убирайся сейчас же, до её возвращения!
– хозяйка поднялась и мрачно вонзила нож в столешницу, - Или я тебе убью! Клянусь, я тебя убью!
Меня поразила ненависть в её глазах. И лишь позже я понял, чего она боится: когда-то давным-давно она была молодой и глупой, доверчивой и способной любить - и осталась одна с маленьким ребёнком... Тот не перенёс тяжёлой голодной жизни... мне жаль эту женщину и я... похоже, я люблю Сеньку... но пойти в церковь... Ох, меня бросает в дрожь от одного воспоминания об этом месте! И если я вдруг осыплюсь пеплом, едва ступив на первую ступень церковной лестницы, что станет с моей Сенькой? Люди подумают, будто я дьявол, а она - соблазнённая мной девчонка. Люди расправляются с другими так же хладнокровно, как заря с нами... С теми, кем я был ещё этой ночью... Но меня так пугают те же вещи, что и прежде... Так, значит, часть Тьмы осталась во мне? Её не всю выжгли солнечные лучи?
И я был близок к тому, чтобы сбежать, даже оглянулся на входную дверь, прикидывая, сколько до неё шагов. А потом вспомнил о недавних родственниках. Они не простят моей измены. Если не смогут справиться со мной, тогда уничтожат ту, из-за которой я лёг под солнечные лучи. Ох, бедная Сенька! Я люблю тебя больше жизни, но из-за меня ты теперь можешь погибнуть! Что же я с тобой сделал?! Зачем я вообще встретился с тобой?!
Но мир не изменился, как ни молил я: опасность для единственного дорогого мне существа не исчезла в пламени Божьей милости. Да и дети ночи, полагаю, остались невредимы, всё так же отсыпались в каких-нибудь пещерах или подземельях, накапливая силы для встречи со мной. А может, они не поймут? Ну, хотя бы не сразу догадаются? Ведь они не знали, что я дерзнул встретиться с разящей зарёй! Но они помнят, кто 'сделал Кирилла слабым' - и непременно придут к ней. Даже если они не поймут, что случилось со мной, они обязательно найдут Сеньку - и растерзают её. Они злые после проигрыша в битве другому клану - и непременно сорвут на ком-то злость.