Первая в новом веке
Шрифт:
Днепропетровск. Ракетный завод «Южмаш».
Давным-давно в корпусах этого предприятия собирали самое мощное оружие ХХ века – стратегическую ракету РС-20, получившую на Западе вполне заслуженное прозвище – «Сатана». Новое время и новое государство погубили межконтинентальное чудовище, и теперь «Южмаш» выпускал легкий космический носитель «Зенит», который выводил на орбиту спутники с тихоокеанской платформы «Морской
Когда стемнело, из ворот сборочного корпуса выползли пять трейлеров, которые везли только что смонтированную ракету и четыре муляжа, от которых требовалось запутать вражескую разведку. Машины расползлись по дорогам, где повсюду стояли патрули внутренних войск, и за два-три часа оказались на солидном расстоянии от завода. Настоящую ракету опустили в шахту, накрыв тяжелой металлической крышкой. Конечно, крышка люка не способна была выдержать напор атомного взрыва, но от обычных боеприпасов защищала вполне надежно.
Стартовая команда заступила на боевое дежурство, но все понимали, что запускать «Зенит» пока не имеет смысла. На ракете не было взрывного устройства: боеприпас объемного взрыва только начали собирать на другом предприятии, так что ракета будет готова отправиться за океан лишь через два-три дня.
Офицеры на командном пункте искренне надеялись, что боеголовку подвезут до начала бомбардировок. Увы, их надежда оказалась несбыточной.
Москва. Балаклавский проспект.
Любовь здорово похожа на театр: каждый старательно играет свою роль, изредка актеры импровизируют, но спектакль все равно течет по своему руслу, не слишком уклоняясь от замысла пьесы, написанной не появляющимся на сцене автором. Действие первое, действие второе, действие третье… Первый акт, второй акт… Если хватит силенок или просто повезет – будет третий, может, и четвертый, а там уж и спать пора… Но между первым и вторым актом обязательно следует диалог главных персонажей. Текст пьесы в таких случаях гласит:
«Интермедия. О н и ж е сидят на кровати, завернувшись в простыни, собираясь силами для новой вспышки страсти».
Главные слова были уже сказаны, и счастливые любовники просто беседовали, раскрывая свои маленькие секреты, и каждая выданная тайна делала их чуть ближе.
– Я, когда увидела тебя с этой моссадовкой, страшно заревновала, – призналась Лея. – Так и подумала: если узнаю, что подонок с ней трахается – отобью, поюзаю и пошлю подальше.
– Знал бы – назло тебе завалил бы ее.
– Зачем? – не в тему удивилась Лея.
– Сама же говоришь – тогда бы ты из ревности
– Сволочь ты, – ласково сказала она.
– Сволочь не сволочь, а в любви все средства хороши.
– Дурачина. Надо было сразу сказать, что ты Череп – я б на месте легла.
– Все вы только обещать умеете…
Она попыталась шлепнуть наглого распутника, но Богдан машинально увернулся, ухитрившись при этом приложиться губами к большому розовому соску. Лея застонала, вцепившись пальцами в ближайшую эрогенную зону партнера. Эта часть интермедии завершилась новым циклом поцелуев и темпераментных заверений в вечной любви. Иногда такие слова оказываются правдой.
Задыхаясь, Лея легла на спину, поглаживая плечи любимого. Мысли блуждали далеко-далеко, но при этом путались и рвались, то улетая в глубины Вселенной, то возвращаясь на мерзкую планету, которую не зря обозвали «голубой».
Неожиданно для себя девушка спросила:
– Как ты думаешь, будет большая война?
– Наверное, будет, – меланхолично ответил Богдан. – Их презеру позарез нужно как-то запудрить мозги налогоплатящему электорату.
– Нет, я имею в виду настоящую большую войну. Запад – против Евразии.
– Это уже от нас зависит. Если сумеем дать им по зубам на Украинском фронте – остерегутся на Евразию шерсть поднимать.
Лея хохотнула:
– Ты веришь, что мы сумеем поставить раком такую силищу?
– Тут, знаешь, действуют всего два совсем простых принципа. Во-первых, если не догоним, то хотя бы согреемся. А во-вторых, или мы Нату, или она нас. Поэтому лучше, чтобы мы ее. А для этого нужно все-таки догнать. Хотя, кончено, если даже просто согреемся – это будет тоже неплохо. Я доступно выражаюсь?
– Не совсем.
– Слушай еще раз, – Богдан сел и притянул Лею к себе, прижав ее спину к своей груди. – Я тоже не слишком верю, что нам удастся одержать победу – хоть чистую, хоть по очкам. Но даже в этом случае мы попробуем себя в настоящем деле. Надо же когда-нибудь испытать свое оружие. Пусть это случится в чужой войне. Когда враг нападет на нас, будет поздно.
– Ты еще и циник…– Лея потерлась макушкой о его шею.
– Циник, сволочь… За что меня только любит самая роскошная в мире девочка?
– А с чего ты взял, что я тебя люблю?
– А с чего ты взяла, что я имел в виду тебя?
– Сказал же – самая роскошная в мире. Больше некого было иметь.
– А не ты ли недавно пришептывала: люблю, мол, ты – самый лучший?
– Нашел чему верить, – фыркнула она и снова потерлась макушкой. – В такие моменты все только это говорят.
Они посмеялись. Потом начался второй акт, который получился ничуть не хуже первого.
Москва. Отдел информационной борьбы.