Первая версия
Шрифт:
— Как же вы их выкурили из-под земли-то, ваших детей подземелья? — поинтересовался Ломанов.
В таких делах главное — иметь везде своих людей. Керченские следователи взяли одного типа из банды Башмакова. В ответ на обещание скостить ему немного срок он навел на место дислокации конкурирующих бандитов. Ими, кстати, многие были недовольны. Дело в том, что в их лапы зачастую попадали друзья местных мафиози. Сами должны понимать, кто нынче на «ягуарах» из Москвы приезжает. Вот вы же на нашей развалюхе едете... Мы примерно знали, в какой части каменеломен они оборудовали свое убежище, но там столько входов-выходов, что так просто никого оттуда не выудишь. Пришлось привлечь воинскую часть и спецназ. Направленными взрывами и гранатометами завалили обнаруженные выходы, несколько дней бросали туда на закусь то шашки дымовые, то гранаты со слезоточивым газом. На третий день под землю пошел спецназ. Тогда уже почти точно было известно, где конкретно они прячутся. Никто не ушел. Хотя отстреливались они отчаянно. Вот такие у нас пироги, дорогие мои москвичи, — с нарочито московским аканьем закончил Лушников.
Мы въезжали в Севастополь.
...Лушников, пока мы проезжали через центр города, где все выдавало присутствие флота — и множество морячков в красивой белой форме, и запах моря, и силуэты кораблей вдали, сообщил нам, что мы едем на самом деле за город. Оказалось, что Герберт, наш молчаливый шофер, будет нашим хозяином.
— Понимаешь, Сашок, — доверительно сказал мне Лушников, — сначала хотели поселить вас в гостинице штаба флота. Но там каждый новый человек что волосок на лысине. А на этого лейтенанта, Сотникова, похоже, было преднамеренное нападение. Береженого Бог бережет. Неизвестно, что за интересы в этом деле у особистов и их коллег. Теперь у нас масса «безопасностей» — флотская, русская, украинская. У семи нянек, как говорили наши предки до первой пятилетки, дитя без глазу. С одной стороны. С другой — топтунов в три раза больше. Интересов, сами понимаете, много разных, а я за вас головой отвечаю. Да и пляж там рядышком, всегда между делом искупаться успеете.
Машина остановилась на пригородной цветущей улочке. Близость моря, шуршащего где-то совсем близко, не дала палящему солнцу выжечь местные виноградники. Их здесь было множество. В «нашем» дворе уже наливающиеся соком гроздья висели прямо над головой. Я позволил себе отщипнуть одну ягодку, но она оказалась совершенно кислой.
Герберт представил нас своей жене Оксане, полной, жизнерадостной хохлушке. Та, наметанным взглядом окинув всех троих, выделила Сереже малюсенькую комнатку в доме, рядом с кухней, а нас с Мариной провела в глубину сада, в отдельно стоящий сарай, оборудованный на манер мастерской-музея.
— Это Гера сам вырезает, — смущенно объяснила она присутствие в этой мастерской роскошных моделей кораблей.
Был здесь и старинный фрегат с шелковыми парусами, и крейсер начала века, похожий на печально знаменитую «Аврору», и даже атомный ледокол «Ленин».
— Они плавают? — с искренним восхищением поинтересовалась Марина у подошедшего Герберта.
— Корабли, извиняюсь, не плавают, а ходят. Эти - все действующие, а крейсер «Апостол Андрей» и ледокол «Владимир Ильич» даже радиоуправляемы. Будет время — я вам покажу, — пообещал Герберт.
Оставив Ломанова с Мариной на попечение Оксаны и моря, мы с Лушниковым и Гербертом отправились в военный госпиталь.
Сотников лежал в отдельном боксе, под капельницей. Посетителей к нему не пускали, хотя он выглядел вполне сносно. Во всяком случае, впечатление умирающего он не производил.
— Сейчас говорить с ним бесполезно, — объяснил нам лечащий врач Сотникова капитан третьего ранга Грызун.
Он так и представился: «Грызун». Я, будь помоложе, может, и прыснул бы в кулак, но служба сводила меня с людьми, носившими такие экзотические фамилии, что я к подобному почти привык.
— Пациенту полчаса назад дали сильное снотворное. Очень сильное, точнее наркотик. Омнопон. По личному распоряжению главврача. Лейтенанта сильные боли мучили. — Грызун, как бы извиняясь, развел руками.
В его глазах я уловил какое-то странное выражение: то ли жалости ко мне, то ли сочувствия.
Собственно, врач мало что мог добавить к тому, что рассказал мне Лушников по дороге в госпиталь.
Все произошло в кафе «Марс», где каждый вечер собираются свободные моряки и еще более свободные гражданские. Пьют, танцуют, веселятся. Скандалы, конечно, бывают, но не слишком часто — большинство посетителей друг друга знают если не по имени, то по меньшей мере в лицо.
Армейский лейтенант, затеявший драку, пришел один. Он мрачно пил за угловым столиком. Пил, кстати, как потом выяснилось, не водку, а минералку.
Когда пришел Сотников с девушкой Галей и своим другом мичманом Петренко, народ гулял вовсю. Вновь прибывшая компания заняла столик около стойки бара. Армейский лейтенант, словно специально их поджидавший, пересел за соседний от них столик. Как рассказывали свидетели, никакого повода для скандала не было. То ли армейский лейтенант что-то тихо сказал Сотникову, то ли Сотников сказал что-то ему... Но, извинившись перед друзьями, Сотников с лейтенантом вышли на улицу.
Друзья особо не беспокоились, все еще были совершенно трезвы: мало ли зачем вышли два лейтенанта. Первой спохватилась Галя.
Сотникова нашли на хозяйственном дворе кафе, истекающего кровью. Он был ранен в живот. Выстрела никто не слышал — слишком громко играла в кафе музыка. Загадочного лейтенанта и след простыл.
Раненого подоспевшая «скорая» отвезла в госпиталь...
— Ему, если можно так выразиться, повезло. Пуля прошла навылет и не задела жизненно важных органов, — так Грызун определил состояние здоровья своего пациента.
Сергей с Мариной успели уже вдоволь накупаться и сияли молодостью и здоровьем, как новые полтинники. Чтобы не завидовать понапрасну, я решил срочно последовать их примеру. Они согласились составить мне компанию. Оксана крикнула нам вслед, чтобы мы не особо задерживались, так как она уже готовит ужин.
Вся суета отступила перед морем. Огромное, темное, с лунной дорожкой до самого горизонта, оно обволокло меня серебристыми пузырьками. Усталость выходила из меня прямо-таки физически, отступала и неясная тревога — не вовремя выданное снотворное, непосредственно перед нашим приходом, какая-то машина, то ли случайно, то ли намеренно следовавшая за нами от самого госпиталя почти до дома, недобрые предчувствия... В общем, что-то мне во всем этом не нравилось. Возможно, я просто слишком устал. Но море, море...
На ужин нас поджидали вареники с вишнями. Роскошное блюдо! Особенно в сочетании с домашним темно-красным, чуть вяжущим виноградным вином. Я даже подумал про себя, впрочем отдавая себе отчет в собственной наивности, что когда-нибудь на старости лет переберусь на юг, к морю. Буду возделывать виноград, давить сок и делать из него вот такое вино. «Размечтался, сыщик, ищи вора!» — осадил меня внутри маленький Турецкий...
Ночь благоухала свежеструганым деревом, виноградной зеленью, вином и, конечно, Мариной.