Первичный крик

Янов Артур

Первичные сцены стали принимать более символический характер, я чувствовал себя заключенным в какую-то оболочку, чувствовал себя зажатым и стиснутым со всех сторон. Я пытался заставить себя почувствовать, что это было, но ничто не помогало. Создавалось такое впечатление, что мое тело, весь мой организм, двигались в каком-то заранее заданном темпе, и я не мог ни ускорить, ни замедлить этот процесс. Если я пытался курить, то тело мое цепенело от напряжения, и мне становилось больно. Внутри меня происходила какая-то битва, но я не мог влиять ни на ее ход, ни на ее исход. Иногда я хотел, чтобы все это скорее кончилось, а иногда боялся, что это кончится. Мне во что бы то ни стало хотелось узнать, что окружает и сжимает меня. Я погрузился в чувство и увидел самого себя. На спине у меня была какая-то свинцовая отливка, напоминающая формой гробницу фараона. Ятащился по жизни, согнувшись под тяжестью давившего на мои плечи свинца, который не давал мне ничего делать. Этот свинцовый

груз взвалила мне на спину моя семья, она залила меня свинцом, и я сходил с ума в этом тесном саркофаге. Но как мне выбраться из него? Я должен это сделать! Я закричал, спина моя стала выгибаться дугой, растянув грудные мышцы и мышцы спины. Я плакал и кричал от боли. Потом наступило соединение — физическое и чувственное. Я горбился всю свою жизнь, склоняясь перед волей моих родителей, но мое тело никогда не мирилось с возложенной на него ношей. С каждым новым первичным переживанием моя спина становилась все более прямой, мышцы стали принимать более правильную форму. Внутри меня возникал обновленный организм, я чувствовал воссоединение ментального и физического начала. После каждого первичного состояния я чувствовал себя совершенно измотанным, но с нетерпением ожидал следующего шага, следующей фазы. Я не верил, что это когда-нибудь кончится. Некоторые дни были особенно трудными, я чувствовал себя совершенно несчастным и очень сильно страдал. Иногда выпадали дни полегче — более спокойные и мирные; бывали дни, когда все представлялось мне в отчетливом, графически ясном свете. Я никогда не знал, что меня ожидает завтра. В периоды между первичными состояниями мое тело отдыхало, привыкало к своим новым чертам и готовилось к новой фазе. Я начал понимать, что мое тело, мой организм становится сильнее и крепче по мере того, как мозг утрачивает свою власть над ним. Я стал заниматься в группе, и новые ощущения не уходили, я по–прежнему чувствовал себя обновленным в течение нескольких сеансов. Это было тянущее и сжимающее ощущение в области скальпа и вообще всей головы, это давящее чувство проникало глубоко в кости и мышцы головы, шеи и лица. Во время группового сеанса я лег на пол, чувствуя, что через несколько минут со мной все будет кончено; но потом я испугался, почувствовав, что мое тело, если я дам ему волю, вот–вот начнет конвульсивно дергаться и извиваться. Я закричал: «Я боюсь». Янов сказал: «Пусть это произойдет». Тело мое начало совершать невообразимые и немыслимые движения, не подчиняясь никакому разумному контролю со стороны моего сознания, я кричал от боли, пока раскручивались путы физической и эмоциональной невротической защиты. Я обливался потом, я был подавлен мощью своего освобожденного тела, мой мозг стал бессилен диктовать телу, каким ему следует быть. Потом я понял, что мой мозг диктовал мне угодные моим родителям мысли, распоряжался мной, но теперь мое тело восстало, оно не будет больше «лицедействовать» и «актерствовать», оно перестанет подчиняться всем приказам, кроме тех, которые нужны и полезны ему. Впервые в моей жизни я был свободен и понимал, что такое свобода. Передо мной больше не стоял выбор — быть больным или здоровым, актерствовать или нет. Мое тело не допускало теперь никакой двусмысленности. Голова отныне не могла обманом и хитростью принудить тело к подчинению. Я попытался заключить сделку, чтобы мое тело перестало извиваться и разоблачать меня, но тело не подчинилось.

Мое тело приняло свое решение, не оставив мне иного выбора. Мое тело стало священным сосудом, не терпящем отныне стороннего вмешательства. Теперь я понимаю, что подавляющее большинство правил, установлений, догм и наказаний, навязываемых родителями и обществом, станут ненужными, если ребенку разрешат быть реальным и адекватно отвечать на потребности всего организма, который включает в себя как тело, так и мозг.

15

Сон, сновидения и символы

Когда маленький ребенок отрицает катастрофическую реальность во время переживания первичной сцены, он полностью перестает быть реальной личностью и неуклонно становится все более и более нереальным. Этот процесс каждодневно направляется и поощряется родителями, которые не дают ребенку быть самим собой и требуют, чтобы он стал некой изобретенной ими личностью, соответствующей их ожиданиям. Ребенок может стать «хорошим мальчиком», «клоуном» или «беспомощным дурачком».

Быть символической личностью — это тяжкий повседневный труд. Необходимость обороняться от натиска реального «я» сохраняется день и ночь. Днем такая защита заключается в символическом лицедействе; ночью же символические сновидения защищают личность от реальных чувств даже во сне. Если, например, человек растет, стараясь ублажить злобную и раздражительную мать, то он будет всегда пытаться помочь ей, будет улыбаться, когда она на него смотрит, будет умасливать и ублажать ее, извиняться за малейшие прегрешения — коротко говоря, он будет демонстрировать самое разнообразное поведение, возникающее из неосознанного чувства: «Будь со мной ласкова, мама; я все для тебя сделаю, если ты будешь доброй». Каждый тип такого поведения является символическим проявлением центрального главного чувства.

Так как потребность не меняется и не исчезает по ночам, то она разыгрывается и в сновидениях, опять-таки в символической форме. Во сне человек может стараться умилостивить жестокое чудовище или делает что-то невозможное, но никогда не доводит дела до конца. Эта невозможная символическая задача в действительности есть попытка сделать мать доброй.

Первое и самое главное, что надо сказать о сновидениях: они являются продолжением поведения в состоянии бодрствования, и не представляют собой какой-либо независимый отдельный феномен.Сновидение — это символическая ночная борьба, — невроз ночного времени. Нет никаких оснований полагать, что невротик ложится спать больным, во сне выздоравливает, а просыпается снова невротиком. Реальные личности, с другой стороны, никогда не видят нереальных сновидений, во всяком случае, не больше, чем они совершают нереальных поступков в дневное время.

Второй важный пункт заключается в том, что символические сновидения характерны только и исключительно символическим личностям. Язанимался первичной терапией много месяцев до того как впервые заметил, что по мере улучшения состояния сновидения больных становятся более реальными. В конце курса лечения люди становятся самими собой — не только днем, но и ночью, в своих сновидениях: мать есть мать, дети есть дети, Нью–Йорк есть Нью–Йорк. Более того, сны начинают относится к настоящему времени, а не к прошлому, как это наблюдается у невротиков. Это представляется логичным, так как символы возникают для того, чтобы замаскировать старые чувства детского возраста. Символические сновидения — это попытка заключить сделку с прошлым. Нормальный человек давно покончил со своим прошлым. Он живет сегодня — как днем, так и ночью.

Человек, чувствующий свою никчемность, не может по ночам заниматься важными делами, чтобы скрыть это чувство, но об этом позаботятся сновидения. Человеку может присниться, что на собрании его чествуют за выдающиеся достижения. Такое сновидение и постоянное откладывание важных дел наяву являются характерными аспектами одного и того же не пережитого чувства. В первичной терапии, пациенту, если ему снится подобный сон, предлагают погрузиться в это чувство, чтобы добраться до его ядра, до его центральной сути. То, что пациент при этом почувствует, есть болезненное ощущение, приво–дяшее к значимому символическому поведению, как во сне, так и наяву.

Третий — главный — пункт, относящийся к символическим сновидениям, заключается в том, что эти сновидения защищают рассудок человека, видящего их.Это утверждение противоречит гипотезе Фрейда о том, что сновидения охраняют сон и позволяют нам отдохнуть. Если мы поймем, что нереальное восприятие собственной личности (личности, которая превращает опасные чувства в символы) сохраняет нам рассудок, хотя и вместе с неврозом, то поймем также и то, насколько важны в этом отношении символические сновидения. В противном случае, во сне люди бы испытывали невероятные первичные состояния.

Но иногда истинное реальное чувство подбирается близко к поверхности даже во сне. Обычные символические сны не могут больше связывать чувство, и тогда возникает ночной кошмар. Согласно первичной теории, ночной кошмар означает, что чувство пробило невротическую защиту. Человек, видящий сон, создает символы на новом уровне — на уровне психотическом. Драконы и чудовища — это то, что я называю психотической символизацией. Таким образом, ночной кошмар — это безумие в сновидении. Поэтому-то человек испытывает такое облегчения, пробуждаясь от кошмарного сновидения и оказываясь в реальном мире. Чувство — содержание ночного кошмара— приводит нас в сознание с тем, чтобы мы перестали осознавать его с помощью тех же механизмов, которыми пользуется невротик для того, чтобы сделать подсознательными некоторые свои мысли и чувства во время дневного бодрствования, включая защитные системы. Можно провести аналогию с физической болью. При сильной боли некоторые из нас падают в обморок (теряют сознание) и перестают осознавать боль.

Первичное состояние есть логическое продолжение и завершение ночного кошмара. Первичное состояние есть то же самое кошмарное чувство, ужас, лишенный символического прикрытия. Человек, переживающий ночные кошмары, близок и к переживанию первичного состояния. В действительности, он продолжает испытывать ужас и страх в течение некоторого времени после пробуждения. Сердце бешено колотится, мышцы напряжены; единственное, чего не происходит — это установления связей и перехода в первичное состояние. Такому переходу препятствует боль. Если в такой ситуации рядом окажется специалист по первичной терапии, то он сможет перевести пациента в первичное состояние и направить на путь к реальному бытию.

Регулярно повторяющийся ночной кошмар или дурной сон являются упорными и стойкими первичными чувствами, которые проявляются одной и той же символикой иногда в течение многих лет. Например, может повторяться сон с нападением неприятеля, с заклиниванием патрона в стволе или со сценами едва удающегося бегства от преследования. Такой сон соответствует чувству, что человеку, видящему сон, никто не может помочь. Иногда такой человек во сне даже не подозревает о том, что кто-то должен помочь. Личность одинока в своем сновидении, также как она одинока и в реальном мире в своих попытках совладать с неблагоприятными обстоятельствами. Потребность такого человека — закричать «На помощь!»