Первичный крик
Шрифт:
Теперь мы видим, насколько тесно переплетены первичная боль и инсайты. Инсайты — это ментальные компоненты боли.
Этот человек прочувствовал свои реальные потребности, лежавшие в основе гнева и смог понять и объяснить свои так называемые иррациональные действия, проистекавшие из тех потребностей.
Пациенты, переживающие первичное состояние, не осознают, что обладают в этот момент инсайтом. Когда пациент высказывает родителям свое чувство, он находится в переживаемой ситуации. Он не смотрит на свое чувство отчужденно и со стороны. Он не говорит: «Я ненавидел их за это». Он говорит: «Я ненавижу вас за то, что вы делаете со мной». В данном случае у пациента нет расщепления восприятия собственной личности, он говорит не о своем другом «я». Процесс переживания первичного состояния является уникальным целостным опытом. Это реальное переживание. В моем кабинете маленький ребенок
Когда больной говорит: «Доктор, я думаю, что поступал так, потому что чувствовал себя ребенком», то это есть отделение «я» говорящего от «я» того, о ком идет речь. Таким образом, акт объяснения в традиционной психотерапии способствует сохранению невроза, так как сохраняет расщепление личности.Невроз при этом только усугубляется, независимо от того, насколько верным оказывается инсайт.
Метод первичной терапии не предусматривает дачу объяснений психотерапевтом. Напротив, эти объяснения и есть суть болезни, сама болезнь, особенно у пациентов, происходящих из среднего класса, в домах которого дети должны объяснять мотивы любого своего поступка. Родители в семьях из среднего класса обычно имеют целую систему разумных обоснований для всего, что они делают, включая обоснование наказаний, и воспитывают своих детей в том же духе. Часто дети из семей рабочего класса оказываются в этом отношении в лучшем положении. Отец, опрокинув несколько кружек пива, возвращается домой, «для начала» раздает детям несколько оплеух, и жизнь идет дальше своим чередом. Все просто и ясно. Никаких объяснений, которые только путают ребенка. Не случайно, что продолжительность курсов первичной терапии меньше у пациентов из рабочего класса, так как они не очень озабочены анализом своих отношений с отцом. Им просто надо накричать на него за все полученные от него бессмысленные оплеухи.
Именно поэтому я думаю, что сам процесс объяснения, даваемого обычным психотерапевтом, лишь усугубляет невроз больного. Единственное, чего можно добиться с помощью таких объяснений, это помочь больному схематизировать его иррациональное поведение в понятиях той или иной теории, заставить больного думать, что ему стало лучше, оттого, что он понял природу заболевания, тогда как наделе больной превращается в «психологически интегрированного невротика». «Понимание» в рутинной психотерапии — это не что иное как еще одно прикрытие первичной боли. После психических болезней самым большим бичом человечества сегодня является их лечение. Больные не нуждаются в понимании чувств, им не надо заговаривать их насмерть; больным надо ощутить свои чувства.
Если мы отвлечемся от чувств больного и перейдем в область психотерапевтической интерпретации, то здесь почти любую концепцию, любое понимание можно представить верными и истинными. Пациент, неспособный чувствовать, готов ухватиться за любую соломинку. Он просто вынужден принять чужую интерпретацию своих действий и поступков, так как не может чувственно пережить собственную правду. Более того, теоретическая интерпретация, данная психотерапевтом, может, в действительности, быть выражением его, психотерапевта, отрицаемых чувств, искусно прикрытых теоретическими понятиями и терминами. Так, психотерапевт может обнаружить сексуальный или агрессивный подтекст в том, что говорит больной, хотя на самом деле, они могут оказаться проблемами самого врача, а не пациента. Возможно также, что интерпретация психотерапевта не имеет ничего общего с чувствами кого бы то ни было, а извлечена врачом из теории, вычитанной в книге, написанной много десятилетий назад. Возможно, что эта теория понравилась психотерапевту благодаря его подавленным чувствам, и он начал применять ее в лечении других больных.
До тех пор пока на пути изъявления чувства существует барьер, психотерапевт и больной гадают о причине, лежащей в основе страдания. Догадка психотерапевта называется теорией. Если пациент усвоит эту теорию в приложении к своему поведению, то такого пациента можно объявить «здоровым». Так как я думаю, что инсайт никогда не может предшествовать ощущению первичной боли, то я считаю, что работа психотерапевта заключается в том, чтобы помочь больному устранить преграду между мыслью и чувством с тем, чтобы пациент смог сам установить необходимые связи. В противном случае психотерапевт может годами объяснять пациенту положение вещей, а больной в ответ все время повторяет: «О, да, я понимаю, доктор». Правда, обычно пациент понимает лишь, что доктор очень умен и образован.
Возможно, мы всегда рассматривали инсайт не с той стороны. В самом деле, инсайт не вызывает изменений, напротив, он является их результатом. Это становится особенно ясно, если мы примем, что инсайт есть результат образования связи между чувством и мыслью в приложении к поведению конкретного индивида. «Связь» является ключевым понятием, так как возможно образование ложных инсайтов — человек мысленно осознает свое состояние, но не устанавливает связи, и тогда в состоянии не происходят благоприятные изменения. Без ощущения первичной боли у невротика не может быть настоящего инсайта. Можно сказать, что инсайт является ментальным результатом.
Первичная боль целиком и полностью соотносится с инсайтом. Пока процесс инсайта имеет место в невротической психике, в которой скрытая первичная боль препятствует его слиянию с чувством, я сомневаюсь, что нам стоит ожидать стойкого и выраженного улучшения в поведении больного. Если блокада боли сохраняется, то инсайт представляет собой лишь еще одно, ни с чем не связанное фрагментарное переживание. Барьер, окружающий первичную боль, ограничивает инсайт сознанием; отсюда ясно, что такой инсайт не может принести пользу целостному организму.
Я бы уподобил процесс образования инсайта в рутинной психотерапии представленному правительству министерскому отчету с анализом положения дел в экономике. Этот отчет, подобно инсайту включен в некоторую целостную систему. Отчет прочитывают и убирают в сейф, причем он может и не оказать никакого влияния на состояние экономической системы. Поэтому я считаю, что если психотерапевт хочет отбросить нереальную и неработающую систему, он ни в коем случае не должен вступать с ней в диалог. Вообще, мы должны ожидать, что как бы точен ни был инсайт, каким бы аналитическим ни был подход, вся система будет продолжать реагировать на стимулы иррационально. Эта система будет перетирать в пыль и поглощать без следа любую истину до тех пор, пока такая система не будет устранена как таковая.
И в самом деле, пациенты не нуждаются в объяснениях, данных посторонними людьми. Один из больных сказал: «Мой невроз — это мое изобретение. Неужели кто-то может объяснить его лучше, чем я сам».
Отказ от попытки сказать пациенту правду о нем самом представляется более мягкой для всех, не говоря о том, что такой подход наиболее честный. Предпосылка большинства основанных на инсайте терапевтических методик заключается в том, что психотерапевт помогает больному, сообщая тому правду о его состоянии. Но если бы невротик не был вынужден всю жизнь лгать самому себе, то не понадобились бы и специалисты по психологической истине. Мне кажется, что более продуктивный подход состоит в избавлении личности от лжи, в которой она живет, и тогда истина выйдет на свет сама собой.
Есть решающая разница между инсайтом в традиционной психотерапии и инсайтом в первичной терапии. При рутинном подходе психотерапевт обычно берет отдельные фрагменты невротического поведения и делает вывод о том, каковы реальные причины (неосознаваемые больным) лежат в основе такого поведения. Все усилия психотерапевта направлены на нереальное поведение. В первичной же терапии нереальное поведение начинают обсуждать после того, как пациент прочувствует то, что он до этого не осознавал. В рутиной терапии инсайт венчает лечение, так как является самоцелью. Накопление инсайтов, как полагают, должно привести к благоприятным изменениям в состоянии больного. Кроме того, такой инсайт одномерен. Как правило, он имеет дело с каким-то одним аспектом поведения, и с единственной мотивацией, которая за ним стоит. В первичной терапии переживание одной–единственной главной первичной боли может в течение нескольких часов порождать поток прямых инсайтов. Что еще важнее, инсайты в первичной терапии потрясают до основания всю психику больного. Эти инсайты организменные, они порождают тотальные изменения. Первичные инсайты часто сопровождаются судорожными движениями, потому что личность, разум которой соединен с телом, не может продумывать болезненные для себя мысли, не вовлекая при этом в реакцию весь организм. Пациент не может испытывать физическую боль во время сеанса первичной терапии, если она не осознается. Действительно, по мере того как продвигается лечение, больной в конце курса первичной терапии рассказывает какую-либо историю из своей жизни на фоне более выраженных физических реакций, чем в начале курса.