Первобытный страх
Шрифт:
— Тащи-тащи, спортом полезно заниматься.
Макс осуждающе посмотрел на ребят, покачал головой и, взяв у Графа его находку, погладил пса по голове:
— Молодец, Граф! И не обращай внимания на этих оболтусов, они только трепаться и могут. Привыкли, что за них все папки да мамки решают, а работа руками, так это небось вообще не их царское дело. Так что давай, продолжай трудиться — нам с тобой, — Андрей вздохнул, — выпала почетная обязанность возвести дворец для этих деток голубых кровей.
— Ну да, как же, можно подумать мы такие уж безрукие, — проворчал
— Граф, я правильно понял, их, оказывается, на понт брать нужно? — шепотом спросил Андрей у овчарки и удовлетворенно улыбнулся собственной смекалке.
— Голодные, холодные, мокрые, — Игорь активно замотал головой, пытаясь стряхнуть с нее капли воды. — Всеми брошенные…
— Да хватит уже тебе ныть. Все пока идет отлично, — взялся успокаивать его Павел, хотя у самого настроение было не из разряда оптимистических. — Мы живы, здоровы, гуляем себе по лесу, слушаем, как чудесно поют птицы.
— Нашел чему радоваться? Эти птицы небось уже пожрамши, у каждой своя избушка и никаких проблем — почему бы им и не петь?! А у нас ни еды, ни воды, ни лодки. Это же надо было ее так плохо привязать…
— Может, мы просто не на том месте ее искали? — виновато предположил Павел.
— Теперь уж все равно, мы черт знает куда от того места уперлись, не назад же возвращаться. И потом, я все равно больше не могу в ней плыть, у меня голова кругом идет. Как думаешь, может, нам покричать?
— Ну, поори, может, тогда дичь сама к нам примчится. Останется ее только отловить, если она, конечно, не сделает этого с нами раньше. Здесь небось какие-нибудь троглодиты голодные тоже водятся, так что мы не одни такие.
— Подумаешь, — Игорь вновь вздохнул, — представим себя дикими.
— Это как Маугли, что ли? Да уж, представляю, какой из тебя воин. Ты уже себя сегодня в роли медведя попробовал, не помню, чтобы это дало хоть какой-то результат. К тому же из режущих инструментов, которые не требуют заточки, у нас с тобой в наличии только язык.
— О, смотри, грибок. — Осов радостно вырвал из земли небольшой серый гриб на тонкой ножке и стал его обнюхивать. — Как думаешь, он съедобный? А то так есть охота…
— Откуда я знаю, я же не грибник.
— Уговорил, не буду его пробовать, а то еще придется тебе рыть мне здесь яму руками. А я начну тухнуть, вонять…
— Ты и сейчас воняешь, — фыркнул на друга Павел. — Пошли лучше вдоль берега, вдруг какой теплоход увидим или рыбака. Чего в этом лесу-то ловить? Здесь одни только комары да поганки.
— Да всякий хлам. — Игорь пнул ногой какой-то ботинок. — Ты глянь, совсем новый почти. Интересно, кто его тут бросил?
— Люди! — обрадованно воскликнул Тимохин. — Осина, мы спасены, где-то недалеко люди. — Схватив друга в охапку, Павел начал его трясти и обнимать.
— Верно, — только сейчас дошло до того. — Хлам только там, где люди. У-у, ботиночек. — Игорь подхватил башмак и, пальцами
— Ты его еще поцелуй, — подколол Павел.
— Да я его еще и оближу, — шутя отозвался тот. — Нам с тобой крупно повезло, еще пара каких-то часов, и мы будем сидеть в тепле, в окружении собратьев по разуму и жрать колбасу, мясо, сало…
— Тебе бы сало сбросить не помешало, сало ему. А мне все равно что есть, главное запхать что-нибудь в желудок, пока он меня изнутри не сожрал. Бросай уже эту дрянь, и побежали…
Игорь послушно швырнул ботинок в кусты и, припрыгивая и размахивая руками, помчался за долговязым Павлом. Крича на манер индейцев, улюлюкая и просто надрывая глотки, ребята неслись по лесу как на крыльях. Через несколько метров на глаза им попало что-то белое и яркое. Друзья от волнения даже перестали орать. Белое пятно все приближалось, и вскоре стало ясно, что это кусок какой-то ткани, видимо, зацепившийся за куст.
Лишь оказавшись в метре от него, ребята поняли, откуда он тут взялся, и замерли как вкопанные. Тела вновь приобрели прежнюю усталость и тяжесть, желудки заныли, руки сами собой опустились. И было от чего — перед ними находился могильный холм с крестом и единственным атрибутом — узкой полоской грязной белой ткани, на манер флага прикрученной на нем.
— Вот тебе и люди, — уныло вздохнул Павел и утер струящийся со лба пот. — Рано мы обрадовались, помер владелец твоего башмака.
— Это я понял, но ведь не сам же он себя сюда закопал, — заметил на это Осов. — Как ни крути, а люди где-то рядом.
Юноша подошел ближе, осмотрелся, поднял с земли ту самую палку, которой рыл землю Величко, затем поковырял холм носом своего ботинка.
— Смотри, могила совсем свежая. А листьев сверху набросали, чтоб ее видно не было. Тот, кто его закопал, не мог далеко уйти.
— Думаешь?
— Почти уверен.
— А что, если это кто-то не особенно хороший. Вдруг какой маньяк, а это его жертва, которую он тут спрятал?
— Ага, и отличительный знак поставил, чтоб ментам искать было проще, — усмехнулся Осов. — А вообще, мне плевать, кто этот тип, главное, что это человек и я очень хочу его найти. Пошли. — Игорь жестом позвал друга за собой.
Косицин вызволил Ашота и Валентина из отделения довольно быстро, так что они даже толком не успели познакомиться с замечательным населением камеры, в которую были помещены. Впрочем, Мачколян, еще только войдя в нее, сразу дал всем остальным понять, что, «если какая-нибудь шваль без моего разрешения вякнет», он, мягко говоря, вытолкает ее в коридор прямо сквозь решетки.
Естественно, сказал он это не так вежливо, а гораздо понятнее, так что находящиеся в узилище ребятки уяснили себе главное и повторять дважды ничего не пришлось. Почти тут же сокамерники спасателей забились в один угол и оттуда молча наблюдали за мечущимся, как медведь в клетке, Ашотом, безостановочно изрыгающим проклятия в адрес депутатов всяческих дум, банкиров и полицаев.