Первое апреля — один день весны
Шрифт:
— Займись-ка лучше уроками! — с досадой сказала мать.
«И чего они ссорятся, взрослые! — думал Гошка. — Смешно! Ну, ребята ссорятся или даже дерутся в школе — это понятно. Один подножку подставил, другой ни с того ни с сего тряпкой в тебя запустил, третий — пример не дал списать… А взрослые! Вот отец, например. Он еще только с работы пришел, слова сказать не успел, а мать уже на него сердится. Будто только и ждала его, чтоб поругаться!»
Чаще всего, как замечал Гошка, отец и мать из-за денег ссорились и из-за разных вещей. Из-за вещей, когда отец чего-нибудь не купит, что мать просила. «У меня денег таких нет», — объяснял
— Возьми, в конце концов, с книжки! — говорит отец. — Есть же деньги!..
— «С книжки»! — возмущается мать. — Тебе волю дай, так и на книжке ничего не будет!
Вот и ссорились отец с матерью по всяким непонятным Гошке пустякам.
Но так случалось не всегда. А если Гошке и попадало ни за что, так на то он мальчишка. Тут не всегда разберешься, когда Гошка прав, а когда неправ.
Сегодня отец с матерью веселые. И Гошка знает почему. Мать достала вчера в мебельном магазине шесть новых стульев с полукруглыми красными спинками и столик на низких прямых ножках.
— Какая все-таки прелесть весна! — сказала она. — Весной всегда больше красивых вещей в магазины забрасывают. Смотри — самые модные!
Ну, а отец? Отец доволен тем, что довольна мать. Ведь когда она довольна, и отцу меньше достается. А потом, он с Гошкой едет за город, в деревню, где они будут жить летом.
— Ты нас скоро не жди! — сказал отец матери. — Дорога, сама знаешь, дальняя, и дел там много. И сруб посмотреть, и дачу снять, и о ценах договориться надо! Раньше вечера не жди!
Дел и верно у них было много.
После долгих споров из-за дачи («Мы думали, что она наша была, а оказалось — общая. Вот ее и пришлось отдать» — так объяснила Гошке мать, когда перестала сердиться) отец с матерью решили: построить в деревне, где когда-то жила бабушка, свою дачу, а пока дача будет строиться, снять по соседству две-три комнаты и прожить в них предстоящее лето. Отец даже ездил в деревню, и мать ездила. Но это было давно — зимой. И не в воскресенье. Потому Гошка и не мог с ними поехать. Он в школе был.
А сейчас он едет, да еще вдвоем с отцом. Это даже лучше, что у мамы дела. Без нее спокойнее!
Отец взял сумку с едой.
— Молока мы там купим, — сказал он.
И они спустились во двор.
Светило солнце, галдели воробьи, и человек двадцать взрослых и ребят — жителей дома — разбрасывали в скверике снег. Владельцы машин откапывали свои «Победы», «Волги», новые и старые «Москвичи», «Жигули», смешной «Запорожец». За зиму машины завалило снегом, но теперь весна, и пора приводить их в порядок.
— Пап! А чего наша машина в гараже стоит, а не как у всех, здесь? — спросил Гошка. — Туда ездить далеко. А здесь — интересней!
— Не мели чепуху! — сказал отец. — Машина заботу любит, ласку. Ведь не чужая она!
Люди в скверике увидели Гошку с отцом и обрадовались:
— Вот молодцы Барсуковы! Вышли все же на воскресник! И как раз свободные лопаты есть!
У Гошки на его круглом, с узкими карими глазами лице появилась счастливая улыбка. Как раз вчера вместо четвертого урока они разбрасывали снег на школьном дворе. Это было здорово! И потому, что урок пения заменили работой во дворе. И потому, что сама работа эта была веселая и интересная. Старшие ребята смотрели на второклассников, как на малышей, и думали, что они ничего не могут. А они, второклассники, разгребли всю воллейбольную площадку и еще возле ограды успели снег разбросать.
— А что! — сказал кто-то из старших мальчиков. — Смотри-ка, Овчукова, твои октябрята дают жизни!
Люся Овчукова была командиром Гошкиной октябрятской звездочки, и она-то, уж конечно, не посрамила их чести.
— А ничего! — ответила Люся. — Мои октябрята… вы еще не знаете, на что способны!
Дома Гошка пытался рассказать об этом маме, но неудачно. Как раз в это время привезли стулья и столик, и ей было некогда слушать Гошку:
— Подожди, потом…
И сейчас, увидев во дворе людей, разбрасывающих снег, Гошка обрадовался.
— А что? Давай! — предложил он отцу. — Чуть-чуть, а потом поедем!
— Нет-нет! Мы уезжаем! Никак не можем! — сказал отец и неловко развел руками. — Не сердитесь, некогда!
— Тогда хоть жену прислали бы! — сказала одна из женщин. — Тут и дела-то на час. И работа — одно удовольствие!
Отец, как показалось Гошке, почему-то смутился.
— Да, знаете, она не может никак… Что-то неладно себя чувствует сегодня, — объяснил он. — Так что уже не получится…
Гошка даже остановился: «Неладно чувствует? Ведь у мамы как раз хорошее настроение!»
— Пойдем, пойдем! — заторопился отец. — Что ты еле плетешься! Пока на метро, пока что… Пойдем!
— Вечно у них так! Одно слово — Барсуковы! Все для своей норы! — услышал Гошка долетевшие из скверика слова.
Они быстро вышли за ворота и направились в сторону метро.
Отец шел молча. Да и Гошке теперь что-то не хотелось разговаривать.
«Плохо как-то получилось, — думал он. — И ехать уже неохота…»
2
Весна всех подгоняет, всех торопит. Землю торопит, чтоб скорей она освобождалась от снега. Воду подгоняет, чтобы быстрей проносила она по рекам последние льдины, чтоб веселее бежала в ручьях и испарялась в лужах. Деревья торопит и траву, чтоб зеленели быстрее. Солнце, цветы, людей — всех подгоняет, всех торопит весна.
И по людям, даже под землей, в метро, весна узнается. По лицам, по одежде, по походке. Люди спешат, весело спешат, кто куда — неизвестно, но и их подгоняет весна. Какие-то чудаки лыжники с трудом протискиваются в двери вагонов. Будто у них и зимы не было, чтоб накататься всласть. А может, и правда за городом еще снега вдоволь? Торопятся люди с тяпками и лопатками, с малярными кистями и ведрами. Это, известно, дачники. Сезон на носу — самое время приводить дачи в порядок. А тут еще и рыбаки, и незаконные охотники, поскольку срок охоты не настал, и древние старушки, и ребятня с родителями… Всех подняла весна на ноги и закружила в веселом человеческом водовороте.