Первое дело Мегрэ

Сименон Жорж

— Он согласился?

— За кого вы его принимаете?

— Как же он обо всем узнал?

— Через братика. Вот послушайте, как глупо человек может попасться. Жандро с кривым носом тоже вовсе не дурак. Он не хочет, как его отец, проводить все свое время в клубах и бегать за служанками с улицы Мира. Он хочет быть хозяином.

— Начинаю понимать.

— Быть не может! Даже Боб и тот не сразу понял. Кривоносый попросил его прийти к нему в контору. Говорят, что она похожа на ризницу: всюду старинная мебель, все стены отделаны резным деревом, а на одной из них — портрет старика от пола до самого потолка. Он смотрит с него как живой, в глазах — насмешка. Откровенно говоря, мне из всей семейки нравится только старик. Боб говорил, что такого хитрого

пройдохи он в жизни своей не встречал. Ну конечно, это было сказано ради красного словца. Боб его и не встречал вовсе, потому что тот давно умер. Дальше — больше. Братец выкладывает ему все, как есть. Спрашивает Боба, собирается ли тот жениться на его сестре. Боб отвечает, что никогда не имел такого намерения. Тогда тот ему говорит, что он совершает ошибку, — это, мол, будет выгодное дельце для всех. А почему, спрашивается, это будет выгодно для всех? Да потому, что Ришар Жандро подсыплет деньжат мужу своей сестры. Столько денег, сколько тот захочет. При одном условии: чтобы он таскал его сестру по белу свету, развлекал ее и отбил у нее вкус к коммерции… Теперь вы поняли?.. Боб отвечает, что к такой работе у него нет призвания. Тогда этот гад с кривым носом заявляет, что тем хуже для него, что ему это может очень дорого обойтись… Подумать только, вы меня чуть в тюрьму не упекли за пятьдесят кусков, которыми я разжился у этого кривоносого подлеца!

Аромат поданного к столу петуха в винном соусе заглушил на некоторое время благоухание цветущих деревьев и запахи реки. Дедэ с аппетитом приступил к еде.

— Хлебните-ка этого «божелэ» и признайтесь, что не стоило сажать меня на тюремную похлебку и лишить себя тем самым такого завтрака. А?.. Знаете, что было в портфеле у этой рожи? Я говорил вам, что Боб был шикарный парень, но не святой, отнюдь… Ему, как и многим другим, тоже случалось время от времени сидеть на мели. С самого детства он был знаком с разными там богачами. И иногда, смеха ради, подделывал их подписи на векселях и прочих других штуковинах. В этом ничего такого особенного не было. Люди даже никуда не обращались с жалобами, и часто все устраивалось как нельзя лучше. Так вот, эта гадина, черт его знает каким образом, скупил целую коллекцию таких бумажонок. «Если вы не женитесь на моей сестре, я вас разоблачу. Если, женившись, вы немедленно не отправитесь вместе с ней куда глаза глядят, я вас тоже разоблачу» — так он говорил Бобу. Зверь! Страшный зверь. Почище старика! Клянусь вам. Боб очень жалел, что напоролся на девчонку и влип в эту историю. Что касается мамзели, то она страшно торопилась. Она хотела идти под венец сейчас же, немедленно, не дожидаясь двадцати одного года. Она его забрасывала письмами, телеграммами. Назначала ему свидание за свиданием. Иногда он шел, иногда не шел. Чаще всего не шел, и тогда она приезжала за ним на улицу Брей, поджидала его на углу, не думая о том, за кого ее принимают… Люсиль ее хорошо знала…

— Когда вы отвезли Боба на улицу Шапталь пятнадцатого ночью…

— Он решил покончить со всем, плюнуть им в лицо, сказать и ей и ее братцу, что не продается.

— Он просил вас подождать его?

— Не то чтобы просил, но полагал, что задержится ненадолго… Крылышко или ножку? Вы бы взяли грибков. Гюстав собирает их на холме и сам маринует.

Мегрэ великолепно себя чувствовал, и «божелэ» после сухого белого было очень кстати.

— Как вы думаете, зачем я вам все это рассказываю?

— Не знаю.

— Нет, знаете.

— Пожалуй.

Во всяком случае, он догадывался. У Дедэ было тяжело на душе — совсем нюни распустил, как сказал бы он сам, — слишком тяжело, чтобы молчать. С Мегрэ он ничем не рисковал.

Но гордиться Дедэ было нечем. Этот завтрак он затеял, для того чтобы очистить свою совесть. Ему хотелось показать мерзость других и самому предстать в лучшем свете.

Завтрак в Буживале надолго запомнился Мегрэ. Воспоминание о нем помогало ему впоследствии воздерживаться от безрассудных решений и скоропостижных выводов.

— Что произошло там, наверху,

я не знаю. Мегрэ тоже не знал, но теперь ему было куда легче строить предположения. Надо было только выяснить, собирался ли Ришар Жандро провести этот вечер дома? Может быть, он должен был остаться в клубе или где-нибудь в другом месте?

А может быть, — это ведь было в его характере — сам Боб попросил Ришара подняться к сестре? Почему бы и нет?

Хотя бы для того, чтобы выложить им обоим, что он о них думает.

«Во-первых, я не женюсь…»

Мегрэ, которому никогда не приходилось встречаться с Бобом, начинал уже создавать себе четкое представление о его характере и даже внешности.

«Во-вторых, у меня нет никакого желания продавать имя, которое я не даю себе труда носить…»

Ведь если в районе площади Терн и на ипподроме кто-то и звал его графом, то все равно все были уверены, что это прозвище, и представления не имели о его настоящем имени.

Может быть, Лиз Жандро чересчур яро заступалась за свою попранную честь? Может быть, брат вышел из себя?

«Вы-то уж заткнитесь! Я расскажу вашей сестре о той комбинации, которую вы придумали».

Хватило ли у него времени? Или тот сразу набросился на него?

Миллионы людей, которые пили кофе «Бальтазар», точно так же, как госпожа Мегрэ, вклеивали в альбомы картинки с изображением всех видов растений и цветов, и думать не думали о том, что их утренний кофе был поводом для драки, разыгравшейся в одной из комнат особняка на улице Шапталь. Гнусной драки, к отголоскам которой прислушивался слуга за дверью.

По-видимому, мужчины схватились мертвой хваткой. Возможно, они катались по полу.

Был ли вооружен Ришар Жандро? Он из тех людей, которые способны наносить удар из-за угла.

— Мне думается, стреляла девчонка. Не со зла. Просто голову потеряла. Она, может быть, сначала бросилась к окну звать на помощь, да ее оттащили. А может, окно было открыто и раньше? Что-то не заметил… Видите ли, я полагаю, что она в конце концов по-настоящему влюбилась в Боба. Ведь такое не скроешь. Сначала-то она все это из деловых соображений, а потом попалась на удочку. Он ведь был не похож на всех этих мороженых судаков, с которыми ей приходилось встречаться… Когда она увидела, сдается мне, что Боб падает и брат ее пытается нанести ему удар исподтишка, она потеряла голову и выстрелила. К несчастью, она не умела целиться. И угодила в Боба, да еще в самое сердце… Что, если заказать еще бутылочку? Оно же совсем легкое, это вино. Вот так-то, старина!

Когда я увидел чудака, который пытался достучаться к ним, я уехал, потом опять вернулся, но никого уже не было. Тогда я предпочел смыться. Мы посоветовались с Люсиль. Все надеялись, что Боб вернется или хотя бы даст знать, в какую он угодил больницу. В конце концов я отправился к Жандро в контору. Вот почему я знаю, как выглядит старик. Он тотчас же раскошелился — жалко, я не содрал с него сто тысяч вместо пятидесяти. Свора мерзавцев! Вы свалились нам на голову как раз в тот момент, когда мы собрались прятать концы в воду. Согласитесь, что было бы глупо дать себя поймать…

Ваше здоровье, старина! Они все устроили как нельзя лучше для себя. Я уже начинаю понемножку свыкаться с этой мыслью. Но меня просто тошнит, когда я вижу на улице их грузовые фургоны, запряженные откормленными битюгами… Хозяин! Кофе нам, только не «Бальтазар».

Пришлось, однако, выпить бальтазаровское — другого не оказалось.

— До чего все гадко! — процедил Дедэ сквозь зубы. — Хорошо, что можно будет отсидеться в деревне.

— С Люсиль?

— Она вроде не против. У нас есть пятьдесят тысяч франков или около того. Я всегда мечтал открыть бистро на берегу реки, такое, к примеру, как это, где посетителями будут мои дружки-приятели. Только трудно найти такое местечко — надо ведь, чтобы оно было неподалеку от ипподрома. Завтра пошатаюсь вокруг Мэзон-Лафита. Я и Люсиль туда отвез и там спрятал. — Он вдруг сконфузился и поспешил добавить: — Не подумайте, что мы стали добропорядочными буржуа.