Первое дело Йеро
Шрифт:
Хлопок, громкий хлопок - Иеро почувствовал, будто падает. Ловушка! Под пентаграмой - пьедесталом скрыт колодец!
Но испугаться он не успел: падение прекратилось, не начавшись.
Он открыл глаза - медленно, чтобы успеть, если что, зажмуриться вновь. Как глупо, он ведь не мальчик, которому снится страшный сон. Это Навь. И совсем не страшная Навь. Мир Красного Песка полностью соответствовал названию. Песок был везде, вплоть до горизонта. Он, мелкий и сухой, лежал под ногами, образуя мягкий ковер, он собирался в барханы, песчаные горы, которые находились по правую руку от Иеро, он вился в воздухе
Небо в этом Мире тоже было не голубым, а красным. И солнце куда тусклее земного. Тусклее, меньше и холоднее.
Аббат что-то сказал, но Иеро не понял и в ответ лишь пожал плечами. Уши заложило, и он слышал лишь биение крови в сосудах.
– Как тебе этот Мир, мой мальчик?
– на сей раз Аббат прикоснулся своим шлемом к шлему Иеро, и голос его звучал ясно и четко.
– Странный...
– Ты привыкнешь. Поначалу трудно и дышать, и слушать, и даже двигаться, но способности человека приспосабливаться просто невероятны и свидетельствуют о Божественном Провидении...
– Аббат отошел на несколько шагов, давая Иеро возможность обвыкнуться.
Иеро тоже сделал шажок. Песок под ногою скрипнул, он оглянулся на оставленный след, удивительно неглубокий, словно весил Иеро не добрых двенадцать стоунов, а четыре или пять. Да и в теле он ощущал легкость, зовущую бегать, прыгать, быть может и летать.
С непривычки все, с непривычки.
Он прошел дальше, поглядывая на Аббата, но тот ничего против не имел. Нужно думать, зыбучих песков поблизости нет.
Но Иеро благоразумно не стал уходить слишком уж далеко. Уйдешь и не вернешься. Кстати, возвращаться-то как? Здесь, в Мире Красного Песка не было ни пьедестала, ни зеркал, ни красного луча, ничего из того, что осталось позади. Но Иеро не чувствовал и следа паники. Он знал - неизвестно по какой причине, но знал, - что сможет вернуться в свой Мир тогда, когда пожелает.
Действительно, и дышать стало легче, и на ногах он держался увереннее. Перестало казаться, что налетит ветерок, подхватит да и унесет в неведомую даль. А ветерки здесь, судя по срывавшимся с верхушки бархана струйкам песка, нешуточные. Правда, сам бархан защищал надежно, но ветер, он ветер и есть, сейчас дует с одной стороны, а через склянку с другой.
– Аббат Демеро, - позвал он, решив проверить и слух, от ушей, наконец, отлегло.
– Да?
– Я не вижу поселения. Никаких следов.
– Их и не видно - здесь, на поверхности. Любые следы ветер заметает быстро. И не только следы. Поставь хижину, и в бурю наметет столько песка, что и не выберешься.
– Как же они живут?
– Не как, а где, мой мальчик. Они живут внизу, - Аббат показал рукою себе под ноги. - Мы должны быть рядом у входа. А, вот и он!
Сам бы Иеро никогда не догадался, что это - вход. Просто куча песка, и только. Небольшая куча, ему по пояс. Но над нею торчала железная палка.
– Похоже, нас не ждут, - сказал Аббат.
– Придется поработать руками.
"Поработать" значило отбросить несколько сот фунтов песка от, небольшой дверцы, что вела внутрь.
– Специальный люк, - отдуваясь, сказал Аббат.
– Устройство его таково, что засыпать песком его не может даже в самую сильную бурю, а бури в Мире Красного Песка бывают - только держись. Самоочищающийся профиль.
Видно, триста фунтов - или четыреста - были не в счет.
Аббат словно прочитал мысли Иеро.
– Немножко песка - это специально. Иначе песчаные зайцы выдадут местоположение. Они, зайцы, тепло чуют.
Первый вопрос у Иеро был - что за зайцы. Второй - кому выдадут. Второй был много важнее первого, и потому Иеро его и задал.
– Никому. Во всяком случае, живых разумных мы здесь не видели. Но мало ли что может случиться. Вчера не видели, а сегодня - как знать...
– Есть!
– Иеро первый докопался до двери - выгнутой бочкообразно, будто надкрылье жука. Бронза? На глаз похожа, а на ощупь больше напоминает дерево. Открывалась она наружу. Как же они выходят-то, песок же мешает? Верно, существует какое-нибудь приспособление.
– Отлично, мой мальчик. Тяни.
Иеро и потянул за ручку.
Против ожиданий, дверь распахнулась легко, хотя толщиною оказалась в ладонь. А ладонь у Иеро широкая.
Он заглянул внутрь. Вертикально вниз уходила лестница.
– Спускаемся - Аббат с трудом пролез в отверстие. Да, большой ворог сюда и вовсе не проникнет, не поместится. А непрошеного гостя поменьше можно из арбалета расстрелять сорок раз. Осадно живут. Строжко - при том, что живых разумных здесь нет. Спускаясь следом, Иеро закрыл за собою дверь, но темноты не было - все вокруг светилось бледным зеленоватым светом. Все - это лестница и круглые гладкие сплошные стены, то ли бронза, то ли дерево. Уж не смертельное ли свечение? Говорят, голубые пустыни до сих пор в таком холодном огне. Холодном, но голубом, а тут все-таки зеленый. Если Аббат не боится, то и ему бояться нечего, успокоил себя Иеро.
Спуск оказался недолгим. Узкий лаз расширился до размеров вполне приемлемых, бутылочное горлышко вело не в бутылку - в бочку.
Иеро стряхнул с себя песок. Тот упал на пол и заструился к стене, к маленькой дырочке в ней, в которой и исчез. Интересно придумано. Такую дырочку неплохо в любом доме иметь, пыль собирать. И метлы не нужно.
Аббат тоже привел себя в порядок, поправил меч, постучал сапогом о сапог, чтобы не нести песок вовнутрь.
Вторая дверь была побольше - можно было пройти, не сгибая шеи. Но сначала ее требовалось открыть - покрутить тяжелую круглую ручку. Три оборота. Раздался щелчок, и дверь открылась. Была она толще наружной вдвое, но все равно шла легко и бесшумно, будто кто-то невидимый помогал.
За дверью оказался длинный коридор, просторный и светлый, но светила уже линия, что шла по сводчатому потолку.
Аббат прошел мимо одной двери, мимо другой. Остановился перед третей. В ней вообще не было никакой ручки, и Аббат ее просто толкнул.
За дверью оказался зал, большой, просторный и полный людей. Все они лежали на полу - навзничь, со скрещенными на груди руками. Лежали очень аккуратно, ровными рядами по пятнадцать человек, образуя синий квадрат. Синий - потому что все они были одеты в синие балахоны - мужчины и женщины. Некоторые были изранены, но раны давно зажили, оставив рубцы и увечья.