Первое приключение
Шрифт:
Флотский состав последовал его примеру. По амфитеатру разносились завывания, пронзительные крики и топот ног директорской команды. Овация – в полную силу – продолжалась несколько минут. Даже мистер Кокспер выглядел ошеломленным; затем он принял аплодисменты. Он слегка и несколько напряженно поклонился своим новым поклонникам.
Маккой что-то сказал, но шум совершенно заглушил сказанное.
– Что? – крикнул Джим.
– Никогда нельзя недооценивать мятный джулеп! – закричал в ответ Маккой.
Мистер Кокспер, высоко неся голову, все еще в образе, покинул сцену. За кулисами, однако, он принял невозможно чванный вид.
Аудитория вызывала его на сцену добрую дюжину раз, прежде чем крики начали затихать.
Директор упал на одно колено перед Джимом Кирком.
– Сможете ли вы простить меня, капитан?
– Конечно, – сказал Джим. – А… за что?
– Я подвергнул сомнению ценность вашей цивилизации. Это было в высшей степени несправедливо! Теперь мне ясно, что я глубоко заблуждался, я не понимал вашей культуры; я по-прежнему не вполне могу примириться с колдовством, но, возможно, позже вы окажете мне честь, объяснив, почему вы позволяете его. Пока что же, я не смогу вести разумную беседу. Мой разум переполнен чувствительностью, глубиной чувств, совершенным мастерством актера! Капитан, – как вы думаете… возможно ли это…вы бы не могли представить меня?… – Переполненный эмоциями, директор снова подпрыгнул, и начал завывать и голосить, пока мистер Кокспер не появился снова и не поклонился еще раз.
Когда начали выходить другие актеры, каждому из них достались долгие и продолжительные аплодисменты, как от персонала «Энтерпрайза», так и от флотских. Директор сам руководил овацией. Это было как будто он прозрел и теперь надеялся загладить свое равнодушие, которое проявлял в течение последних двух часов.
Когда директор и его люди наконец отпустили актеров, Линди чувствовала себя радостной, но в то же время смущенной. В ушах у нее звенело.
Похоже, мне многое предстоит узнать об инопланетных зрителях, подумала она.
Через несколько минут Джим появился за кулисами в сопровождении директора, его свиты и пленной Коронин. Директор двинулся прямиком к мистеру Коксперу. Он опустился перед актером на колени, – на оба колена, заметил Джим.
– Сэр! Я потрясен, я благоговею! Никогда еще представление не производило на меня такого впечатления!
И потрясенный директор продолжал все в том же духе несколько
минут. Кокспер сначала издавал звуки, долженствующие означать скромность, но в конце концов сдался перед искушением обратить внимание на некоторые тонкости своего представления, на особо умный и подходящий подбор слов.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – прошептала Линди Джиму, наблюдая за обменом мнениями между актером и директором. – Им страшно не понравились все мы, но понравился мистер Кокспер?
– Насколько я могу сказать, – да, что-то вроде этого.
– Сэр, – сказал директор, – не снизойдете ли вы до того, чтобы быть представленным ко двору нашей императрицы? Она широко известна как покровитель искусств. Наибольшее удовольствие ей доставляет вознаграждать актеров, которые доставили ей удовольствие.
Линди прилагала все усилия, чтобы сохранить спокойствие.
– Полагаю, я смогу найти время, – сказал мистер Кокспер.
– Директор, – сказал Джим. – Я бы хотел представить вам Амелинду
Лукариэн, управляющего компании, а также мага.
Линди удалось справиться с душившим ее смехом. Она протянула директору руку.
Он отпрянул назад и сделал перед собой отметающий жест.
– Не прикасайся ко мне, ведьма!
– Что? Ведьма? – Линди начала было снова смеяться, затем посерьезнела, когда поняла, что он говорит совершенно серьезно. – Я не ведьма! Я иллюзионист! Я же вам это сказала перед началом моего представления.
– Как умно: скрыть ваши дьявольские силы под маской обмана!
– Я иллюзионист!
– Я вам не верю. Никто не может сделать того, что вы делали, без помощи потусторонних сил. Никто не может ускользнуть из оков, и запертого ящика, поднятого над землей…
– Это был просто фокус.
– Вы лжете!
– Минуточку!…
Джим начал опасаться, что ситуация выйдет из-под контроля. Он вмешался в разговор прежде, чем эти двое могли наговорить друг другу новых оскорблений.
– Линди, почему бы тебе не показать директору, как ты делаешь одну из своих иллюзий? Например, трюк с ускользанием из ящика?
– Я потратила на него месяцы! Я не собираюсь выдавать свой секрет! Да это и запрещено.
– Явные извороты ведьмы, – сказал директор.
– Ну, не можете же вы на самом деле верить в колдовство! Только самая темная деревенщина…
Джим вздрогнул.
– Линди! Э… директор, извините, мы на минутку.
Коронин, в окружении телохранителей директора, с радостью смотрела на происходящее. Свара между командующими офицерами была даже лучше, чем свара в простой публике.
Джим отвел Линди в сторону и что-то горячо ей втолковывал в течение
нескольких минут. Она вернулась, глядя сердито.
– Я покажу вам, как я делаю трюк с исчезновением из ящика, – сказала она директору. – Но только вам придется поклясться, что вы никому не расскажете.
– Если в этом нет колдовства, я поклянусь. Иначе я оглашу вас ведьмой.
Линди что-то пробормотала себе под нос.
– Идемте со мной.
Директор обернулся к мистеру Коксперу.
– Досточтимый сэр, прошу вас меня извинить на минуту. Когда я вернусь, я выпишу вам визу, позволяющую находиться в нашем пространстве, и мы уладим все остальное, что касается вашего визита.
Линди направилась к складу реквизита. Телохранители вместе с Коронин двинулись за директором.
Линди остановилась.
– Это не публичная демонстрация. Я сказала, что покажу вам.
– Мои телохранители пойдут со мной, – сказал директор совершенно ровным голосом, – и мы не можем оставить предателя без стражи. – Он подумал. – Если вы так хотите, я завяжу ей глаза. – Он перекрутил ее вуаль и обернул ее вокруг ее глаз. Коронин попыталась увернуться, но стража придержала ее.