Первое российское плавание вокруг света
Шрифт:
По безветрии, продолжавшемся несколько часов, во время коего влекло нас течением сильно к берегу, настал свежий ветер от NW, при коем удалялись мы ночью от берега; но в 4 часа пополуночи начали держать курс опять к северу. На рассвете увидели на севере высокий' пик южной камчатской оконечности, которой назван мною Кошелевым, а в'8 часов усмотрели через Сумшу остров Алаид и северную оконечность Поромушира в одном NW 68° направлении. Пик Кошелев лежал тогда от нас на NO 2°30'.
Остров Сумша вообще низмен, но берега его во многих местах утесисты. Южный мыс его оканчивается низменностью, равномерно и северная оконечность, выключая у сей некоторые маловажные возвышения, которые суть единственные на всем острове. Незадолго перед полуднем увидели мы и мыс Лопатку. Он подобно острову Сумшу, с коим, может быть, соединяется,
Во время плавания нашего из Камчатки к Сахалину определили мы широту мыса Лопатки 51°03'; но поелику не видели ясно оного, то и полагали притом некую погрешность. Капитан Кинг определил широту сего мыса 51°00', а капитан Сарычев 50°56'. Почему я и вознамерился подойти в сей раз к мысу Лопатке сколько возможно ближе, к чему способствовал весьма свежий ветер западный, позволявший нам держать курс к N. ведущий к оной. Но помрачившееся скоро пополудни небо и наставший густой туман скрыли берега совсем от зрения. В 3 часа находились мы по счислению в широте 51°00'; итак, видя, что намерение мое остается тщетным, приказал я держать NNO, а потом в 4 часа, подошел весьма близко к берегу, NO, ведущий вдоль оного.
Пик Кошелев лежал тогда от нас на NW 35°. Ветер дул чрез целую ночь свежий от W; погода сделалась ясная, совершенно безоблачная, какой не случалось ни однажды во все сие наше плавание. На рассвете увидели мы мыс Поворотный на NW 7°, в расстоянии от 22 до 24 миль; Вулкан на NO 1°30', Шипунский нос на NO 50°. В 11 часов настало безветрие, которое продолжалось до 8 часов вечера и огорчало нас чрезмерно. Мы знали, что множество писем ожидало нас в Петропавловске, и надеялись не только получить разные известия по обыкновенной почте, но и полагали, что отправленный за несколько месяцев в С.-Петербург курьер возвратился, конечно, обратно и привез нам ответы на письма наши, посланные при отходе из Камчатки в Японию.
Несколько дней уже главным предметом наших разговоров были ожидаемые, любопытства достойные известия о политических европейских происшествиях, которые в продолжение двух годов долженствовали соделаться немаловажными. Быв питаемы таковою лестною надеждою в близости Авачи и не имев способов достигнуть исполнения наших желаний, чувствовали мы сугубую досаду на благоприятство сего случая.
Августа 29-го в 8 часов вечера вошли мы наконец в губу Авачинскую и следующего дня в 3 часа пополудни стали на якорь в Петропавловском порте, находившись в отбытии из оного ровно 2 месяца. Во все сие время редко случались дни, в которые бы не мочил нас дождь или не проницала бы платья нашего туманная влага; сверх того, не имели мы никакой свежей провизии, выключая рыбы залива Надежды, и никаких противоцынготных средств; но, невзирая на все то, не было у нас на корабле ни одного больного.
Глава VII. Последнее пребывание «Надежды» в петропавловском порте
Приближение «Надежды» к Аваче наводит немалый страх на жителей Петропавловской гавани. – Прибытие казенного транспортного судна из Охотска. – Большая часть привезенной на нем провизии найдена поврежденною и негодною. – Обыкновенный в Охотске способ солить мясо и укладывать сухари для перевоза. – Приход судна Американской компании из Уналашки. – Получение известий о «Неве». – Приезд поручика Кошелева из Нижнекамчатска с уполномочием от губернатора снабдить нас всем нужным достаточно. – Постановление офицерами «Надежды» памятника капитану Клерку и астроному Делиль-де-ла-Кроэру. – Побег из Камчатки японцев. – Известия об Ивашкине и его ссылке. – Братья Верещагины. – Отбытие «Надежды» из Камчатки. – Астрономические и морские наблюдения в Петропавловском порте.
Приближение наше в сей раз к Петропавловску произвело в жителях оного немалый страх. Они знали, что отсутствие наше долженствовало продолжаться два месяца; однако, им казалось невероятным, чтобы могло то последовать с такою точностью. Почему, увидев наш корабль, не верили, чтобы это был он действительно; другого же одинаковой с ним величины российского судна не могли они ожидать никакого, итак, заключив, что идет к ним корабль неприятельский, начали многие уже из них уходить с имуществом своим на близлежащие горы.
Со страхом несовместен хладнокровный рассудок. Петропавловцам казалось вероятнее, что неприятельский фрегат обошел полсвета для того, чтобы овладеть их местечком, коего все богатство состоит в некотором количестве сушеной рыбы, и где фрегат найдет провизии едва ли на полмесяца, нежели думать, что мы возвращаемся к ним в назначенное время и, невзирая на то, что по последним за полгода назад известиям знали они, что Россия ни с кем не воевала, однако не прежде успокоились, пока не пришел к ним солдат, занимавший пост свой на горе близ входа в порт, и не уверил их, что наводящий страх корабль должен быть точно «Надежда», как по всему своему виду, так особенно по весьма короткой, в сравнении с другими кораблями, бизань-мачте. Сей опытный солдат, бывший в экспедиции Биллингса, почитался разумеющим таковые вещи, почему и поверили ему с радостью.
Мы не нашли в порте ни одного судна. Ни пакетбот, ни транспорт, на коем следовало доставить требованную мною провизию, еще не приходили, хотя ожидаемы были уже около шести недель. Итак, мы, в чаянии своем найти здесь присланные нам письма, крайне обманулись. О неприбытии пакетбота беспокоились мы чрезвычайно. Плавание Охотским морем, а особливо между Курильскими островами, опасно, и редко совершается скорее четырех недель, а потому и постановлено, чтобы пакетботу приходить в устье Воровской реки, находящейся на западном камчатском берегу под широтою 54°15'. Сие место для мелких судов очень удобно, потому что глубина оного от 7 до 8 футов; а отдаление его от Верхнекамчатска, будущего местопребывания губернатора, не более 100 верст. Переход в оное из Охотска при мало благоприятствующем ветре не может продолжаться долее четырех дней.
По сим обстоятельствам заключили мы, что пакетбот прошел в море, а с ним и наши письма, коих мы с такою нетерпеливостью ожидали. Но беспокойство наше продолжалось короткое время. Сентября 2-го поутру донесли мне, что в заливе остановилось на якорь двухмачтовое судно. Я послал немедленно к оному офицера, который возвратился через 2 часа и привез с собою командира казенного транспорта мичмана Штейнгеля, пришедшего из Охотска. Через него-то получили мы, наконец, свои письма, из коих последние писаны были 1 марта сего года. Он доставил мне и пакеты, присланные в Охотск министром Румянцевым с отправленным из С.-Петербурга, фельдъегерем, совершившим сей далекий и трудный путь в 62 дня. В них находились отзывы на донесения, посланные мною в прошедшем году перед отходом в Японию. Они обрадовали меня чрезвычайно; поелику содержали в себе лестную награду за все, претерпенные мною в сем путешествии много различные неприятности.
В рассуждении обратного нашего в Россию плавания заботился я менее. Если бы во время оного и постигло нас несчастие, то сие случилось бы в морях, в коих каждый год бывают многие корабли разных европейских наций, следовательно, доставленная нашим путешествием польза открытиями и описаниями охранялась уже до вольно. Но, чтобы обезопасить и плоды трудов наших с большей осторожностью, решился я отправить в С.-Петербург со штафетом все сочиненные нами карты при кратком донесении о наших открытиях. Тилезиус приготовил знатное собрание рисунков, относящихся к естественной истории, чтобы послать при сем случае в Академию. Сии драгоценные для нас вещи едва не подпали, однако, той участи, от коей предохранить оные я старался.