Первокурсница

Ледерман Виктория Валерьевна

Кирилл день и ночь осаждал ее квартиру, беспрестанно звонил, залезал по пожарной лестнице на балкон. Но и Василий приходил несколько раз, приносил огромные букеты цветов, уговаривал Марину опомниться. Измученная Марина, лежа в темноте без сна, сравнивала двух мужчин, и чаша весов склонялась не в пользу Кирилла.

В конце концов, когда он пропал в очередной раз и от него двое суток не было вестей, Марина решилась. Она поехала к бывшему жениху, и они в тот же день подали заявление. Причем Василию удалось все устроить так,

что работники загса согласились расписать молодую пару через две недели.

Придя к Марине, Кирилл попал прямо на свадьбу.

Марина буквально выволокла его на лестничную площадку. Кирилла не слушались ноги, на него нашло что-то вроде ступора. Он отказывался верить в происходящее. Марина дрожала – надо же, когда его принесло, только первый раз крикнули «горько»! И как она теперь сможет целоваться с Василием?

– Ты что, в самом деле выходишь замуж? – едва выговорил потрясенный Кирилл. – По-настоящему? По правде?

На Марине было белое платье и фата.

– Да я вышла, дурак, уже вышла! – закричала Марина, и из ее глаз потекли слезы. – Я его жена, у меня его фамилия! Я теперь Тюлькина. Ты понял? Уходи сейчас же!

– Но почему? Зачем он тебе?

– А ты мне зачем? У тебя на первом месте работа. И на втором, и на третьем – только работа и работа. Ты утонуть готов в своей работе. А для него главное – я. Я нужна ему.

– А как же я? Мне ты тоже нужна.

– Тебе я не нужна. Ты счастлив в своей редакции. Там твоя семья.

Марина достала платочек и осторожно, чтобы не испортить макияж, вытерла глаза.

– Кирюша, милый! Я тебя очень люблю. Но жить с тобой я не могу. Мы слишком разные.

– Как же ты с ним будешь жить, без любви? – с горечью спросил Кирилл.

– Не хочу я больше никакой любви, – устало вздохнула Марина. – Без нее спокойнее.

Она ушла. Бушевавший внутри Кирилла вулкан вырвался наружу, и он начал в исступлении колотить кулаком бетонную стену, не чувствуя боли, пока его не остановил проходящий мимо сосед-старичок. Только тогда парень заметил, что его правая рука в крови.

Рука четыре недели была в гипсе и потом еще долго болела по ночам, напоминая о том, о чем хотелось забыть. Наконец Кирилл справился с собой. Он больше не искал встреч. Отучившись на факультете журналистики один год, он ушел в армию.

А у мамы родилась я. Как раз в день рождения Кирилла, пятого апреля. Папа с самого начала знал, что я не его ребенок. Когда он уговаривал маму вернуться к нему, она сразу же заявила, что беременна от Кирилла. Но Василий, обдумав все хорошенько, все-таки организовал свадьбу, после чего семья Тюлькиных отбыла в Омск. Мы прожили там пять лет, а потом вернулись в Самару.

Кирилл в то время учился на четвертом курсе. Как-то в конце марта он обратил внимание на то, что его отец чем-то озабочен, и принялся выведывать причину. Тот сначала

мялся, отнекивался, потом нехотя признался:

– Марину недавно встретил, с мужем. Не знал, стоит ли тебе говорить.

Кирилл почувствовал, как засосало под ложечкой. Зачем она вернулась? Оставалась бы далеко, в другом городе…

– Дочка у них, – продолжил мой дед и замешкался.

– Как зовут? – машинально проговорил Кирилл.

– Сашенька.

Кирилл помолчал немного, потом глубоко вздохнул и тряхнул головой.

– Вот и хорошо, – сказал он. – Значит, теперь у нее настоящая семья.

– Мне кажется, я могу показать тебе фотографию девочки…

– Что? – удивился Кирилл. – Она дала тебе фотографию? С какой стати?

Его отец не ответил, достал из шкафа семейный альбом, полистал и, найдя нужную страницу, положил перед сыном. На снимке был изображен давно не стриженный, обросший Кирилл в пятилетнем возрасте.

– Ты что, пап, это же моя фотография! – Кирилл с недоумением взглянул на отца.

Тот молча кивнул. И когда до Кирилла дошло, у него перехватило дыхание.

– Сколько ей лет? – чужим голосом проговорил он.

– Почти пять.

– Точно, пять. Ей должно быть пять.

– Она родилась пятого апреля.

– Пятого апреля?!

Кирилл сорвался с места, схватил куртку и, не слушая отца, старавшегося его остановить, побежал к остановке.

Мама даже и не пыталась ничего отрицать. Только просила, чтобы я ничего не узнала. Я очень любила Василия, которого считала папой. А Кирилл стал для меня взрослым другом, возлюбленным…

Только в двенадцать лет, после эпизода с велосипедом, я узнала правду. Мама сопротивлялась, просила Кирилла опомниться, но тот был непреклонен. Если в двенадцать лет Саша приходит в ярость от одного вида девушки рядом с ним, что будет дальше? Нужно немедленно пресечь ее буйную фантазию. Надумай он жениться, где гарантия, что эта сумасбродка не плеснет в лицо невесте зеленки, краски или чего похуже?

В подробности меня не посвящали. Просто объяснили: так, мол, и так, дорогая, так вышло, что человек, которого ты всю жизнь звала папой, вовсе тебе не отец. А вот человек, за которого ты собралась замуж, и есть твой настоящий папочка.

Целый месяц я ни с кем не разговаривала. Маму и Василия сторонилась, а перед Кириллом вообще захлопывала дверь. А потом шагнула на шоссе перед идущей машиной. Водитель в последний момент успел затормозить, и машина лишь слегка задела меня. Но я упала, ударилась головой об асфальт и две недели пролежала в больнице с сотрясением мозга.

Все это время Кирилл не отходил от моей постели. Постепенно мы снова стали общаться, но отцом я его все равно не считала. Это по-прежнему был друг, только теперь за него нельзя было выйти замуж. А Василий так и остался для меня настоящим папой, спокойным и добрым.