Первокурсница
Шрифт:
Правда, через два года он ушел к другой женщине, которая ждала от него ребенка. Родители развелись без скандалов и раздела имущества. Их семейная жизнь изжила сама себя, и они почувствовали, что не нужны друг другу. У меня появился сводный братишка Никитка, а мама и Кирилл попробовали пожить вместе, но выдержали двадцать дней. Совместный быт был не для них. Да и чувства поостыли…
Глава 5
Настя поставила на стол глубокую миску с дымящимися пельменями. Мы с Кириллом одновременно потерли руки и рассмеялись,
– Саш, тебе с бульоном? – спросила Настя, тяжело передвигаясь по кухне.
– Настя, чего ты ее спрашиваешь? – влез дед. – Клади ей все то же, что ест твой муж.
– Это гены, – гордо сказала я.
– Да какие гены! – хмыкнул дед. – Просто с самого детства ты смотрела ему в рот и обезьянничала – что он, то и ты. А теперь, конечно, привыкла. Вот тебе и все гены.
Я покосилась на Кирилла. Его мысли носились где-то далеко, и он не спешил вступиться за гены. Настя улыбалась, с обожанием глядя на супруга. Она по-другому не умела на него смотреть. Наверно, раньше я смотрела на него так же, еще до того, как узнала правду. Какая несправедливость! Почему мой родной отец не Василий? Сейчас все было бы по-другому. Только я и Кирилл. И никакой Насти.
– Ну, рассказывай теперь, – сказал Кирилл, когда мы вернулись в спальню. – Только в темпе.
Я вкратце обрисовала ситуацию и начала подробно и с удовольствием расписывать достоинства моего кумира.
– Судя по всему, шансов у тебя никаких, – безжалостно подвел итог Кирилл.
– Почему это? – оскорбилась я. – Я вроде бы не уродина и не умственно отсталая.
– Поверь мне, не в этом дело. Любят всяких, и уродин, и дурочек.
– Но у меня есть шикарный план. С твоим участием, кстати.
– Уже становится страшно.
– Ты должен пойти со мной на Крисмас и взять ее на себя.
– Чего-чего? Куда я должен пойти?
– Рождественский вечер в нашем институте, называется Крисмас. «Рождество» по-английски. Для английского отделения, для всех курсов. Я там выступаю, между прочим. После концерта будут танцы. Ты сделаешь так, чтобы она не вертелась рядом с ним. Изолируешь ее. Понимаешь?
– Понимаю, что ты сошла с ума, – заключил Кирилл.
– А что тут такого? – удивилась я.
– У меня беременная жена, а ты заставляешь меня крутить шашни с какой-то девчонкой!
– Ой, подумаешь! Ты же только потанцуешь с ней немного, чтобы я смогла наконец с ним поговорить. Ничего с твоей беременной женой не случится. Скажешь, что пошел смотреть мое выступление.
– Сашка, ты спятила, – покачал головой Кирилл. – Я же тебе говорил, больше я в твоих авантюрах не участвую.
– Ну Кирилл! Последний раз!
– Несчастные влюбленные! Живут себе спокойно и не знают, что на них надвигается тайфун по имени Александра Барс.
– Будешь мне помогать? – рассердилась я. – Или я ухожу!
– Сашок, не морочь мне голову.
– Да или нет?
– Ладно, – сдался Кирилл. – Я приду. И потанцую с твоей…
– Ольгой, – обрадованно подсказала я. – Платошиной Ольгой.
– Но больше ничего делать не буду, так и знай!
– А больше ничего и не надо! Смотри, на двадцать четвертое ничего не планируй. После шести ты мой.
– Все, Сашок, мне надо работать, – сказал Кирилл и включил монитор.
– Ухожу, ухожу. Меня уже нет. – Я поспешила к выходу. Возле двери я остановилась и, подняв указательный палец, провыла утробным голосом:
– Запомни! Двадцать четвертое!
Кирилл сделал вид, что собирается запустить в меня мягкой игрушкой. Я изобразила панический ужас и шмыгнула за дверь.
Когда я одевалась в прихожей, меня окликнула Настя:
– Саш, ты котеночка не возьмешь?
– Я бы взяла, – вздохнула я. – Но если я принесу домой животное, мама с ума сойдет от радости. А зачем мне сумасшедшая мама?
Мама, на свое счастье, в тот вечер так и не увидела меня в новом облике. А то у нас по ночам проблемы с машинами скорой помощи. Она позвонила около двенадцати, когда я уже выучила громадный текст по английскому и забралась в постель с электронной книжкой и бутербродом.
– Саша, я сегодня останусь у тети Лены, – сказала она. – Мы ходили в кино, и теперь поздно ехать домой. Я забегу утром, перед работой, но надеюсь, что ты не проспишь и тебя уже не будет. Заведи будильник. Ты помыла посуду?
– Я вовсю сплю, – сообщила я. – Ты меня разбудила.
– Это значит, что посуда грязная?
Мама не переносила, когда посуда не мылась сразу же после того, как была использована. По ее мнению, отправив последнюю ложку в рот, нужно вскакивать, нестись к раковине, без промедления мыть тарелку и эту самую ложку и только тогда спокойно существовать дальше.
– Ну, мам, я потом помою, – сказала я, стараясь жевать потише. Ведь, по легенде, я уже видела десятый сон.
– Когда потом? – В ее голосе послышались недовольные нотки.
– В следующей серии.
– Саша!
– Ладно, не будем терять драгоценные минуты отдыха…
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. Привет тете Лене!
Я положила трубку. Потом убрала книжку и выгребла из постели крошки. Потушив лампу, скользнула под теплое одеяло. «Мы с тетей Леной ходили в кино»! Будто я не знаю, что у этой «тети Лены» рыжие усы и лысая макушка. Так бы и говорила – пошла к своему Сергунчику. Тем более что встречается с ним с апреля. Тем более он разведенный. И чего шифруются? Она ни разу не привела его домой, во всяком случае при мне. Наверное, не хочет, чтобы он узнал, какая язва у нее дочь. Мне до лампочки, пусть конспирируются, если им так нравится, но неприятно, когда тебя держат за идиотку.
Утром я, конечно же, проспала, потому что надо мной не стояла мама и не дергала меня за одеяло через каждые две минуты. Я пулей носилась по комнатам, одеваясь, перекусывая на ходу и время от времени подбегая к кухонному столу, чтобы хлебнуть кофе. В конце концов я выскочила к лифту, забыв учебник по английскому, но не забыв устроить маме суперсюрприз. Я выложила на журнальный столик свои отрезанные волосы вместе с запиской, написанной печатными буквами левой рукой: «Ваша дочь похищена. Ждите звонка с дальнейшими указаниями».