Первокурсник
Шрифт:
— Ого! Большая у неё семья.
— Ну да, нас у неё трое. Ничего, мы все довольно дружно живём, так что ей с нами не трудно.
— Как она с вами только управляется? — покачала головой Катя. — Ещё, говоришь, кафедрой в институте заведует…
— Да… — мальчишка недовольно фыркнул. — Кафедру её уговорили принять. Можно сказать насильно всучили! Она не хотела. Так-то она директор строящегося НИИ Материнства и детства. Кафедра для неё что-то вроде общественной нагрузки. Вызвали в обком партии и несколько часов подряд с плёткой в одной руке и с тульским пряником в другой вокруг неё скакали! Она в тот день жутко сердитая домой вернулась. Хотела же чистой
— Ого! Ничего себе! — округлила глаза Катя. — Она оказывается такая величина! Доктор или кандидат?
— Доктор… В прошлом году весной защитилась… Не, она тётка жутко умная. Мы с девчонками всегда немного напрягаемся, если она что-нибудь затевает. Никогда сходу неясно, чем дело закончится. Гроссмейстер! Даже в житейских делах на двадцать ходов вперёд видит!
— Это она помогла тебе поступить?
— Чё это? — обиделся мальчишка. — Во-первых, кафедру она приняла совсем недавно. В конце августа. Сама знаешь, все экзамены тогда уже давно позади были. Её в институте до сих пор никто толком не знает. Разве что в ректорате. А уж летом она и подавно никому неизвестна была. Как бы она смогла мне помочь? Ты ещё скажи, что она и школу за меня закончила.
— Не злись! Я же другое имела в виду. Ну, занималась же она с тобой?
— А, ты про это?… Ну да, занималась, конечно. Мне ещё лет десять было, когда она меня потихоньку к делу приспосабливать начала. Она в ту пору сама ещё только-только кандидатскую защитила…
Прервал их интересный разговор подошедший к костру импозантный молодой человек. Красивый, высокий, широкоплечий. На вид ему было примерно двадцать два — двадцать три года. Одет довольно странно. Испачканными землёй чёрные резиновые сапоги и новенький чёрный же ватник как раз хорошо вписывались в окружающий пейзаж. Сегодня многие здесь на поле были одеты подобным образам. Разве что ватники у других выглядели не столь аккуратно. А вот чистые, ухоженные руки без грязных и мокрых перчаток и кепка на тёмных, уложенных волосах, в окружающую действительность вписываться никак не желали. Особенно кепка. Сделана она была, по-видимому, из тонкого чёрного войлока. И была она очень странного фасона. Сзади у неё имелся невысокий клапан, который сейчас был опущен вниз и почти полностью прикрывал уши молодого человека. На холоде оставались мёрзнуть только их мочки.
— Так! Почему прохлаждаемся? — резко спросил он, подходя к костру. Катя оглянулась на него, а Саша ухмыльнулся:
— Ну, кажется подкрепление из города прибыло! Теперь не останемся зимой без витаминов! Вы кто таков будете, гражданин в кепке?
— А вы кто такие? — нахмурилась кепка. — Из какой группы? Ты, вообще, кто? Студент?
— Угу, студент. Сто третья группа, лечебный факультет. — невозмутимо ответил мальчишка. — А ты кто? На директора совхоза, вроде, не похож, агронома я тоже видел. Для декана ты молод. Так кто же ты?
— Я секретарь комсомольской организации института. — несколько сбавил тон молодой человек. — Так всё же, почему сидим и не работаем? Я за вами давно наблюдаю!
— Ты, секретарь, вместо того, чтобы за нами наблюдать, поработал бы ручками маленько! — съехидничал Саша. — А не работаем мы, потому что возле костра греемся. Я думал, это хорошо заметно. Ещё какие-нибудь вопросы будут?
— Будут! — кивнул тот. Видно было, как заиграли у него на скулах желваки. — Как фамилия?
— Кузнецов. Александр. — во взгляде мальчишки появилось любопытство.
— А твоя? —
Катя нахмурилась:
— Екатерина Карташова. Тоже сто третья группа. Что, погреться нельзя?
— Нельзя! Ваши товарищи работают и никто не ноет, что им холодно!
Лицо Саши приобрело задумчивое выражение:
— Слушай, секретарь… Вот мне, к примеру, пятнадцать лет. Кате шестнадцать. Соображаешь, к чему я клоню?
— К чему?
— Ты Кодекс законов о труде когда-нибудь в руках держал?
— При чём здесь это?
— При том, что в нашей стране лица, не достигшие восемнадцати лет, имеют право заниматься физическим трудом не дольше четырёх часов в день. Это раз! На поле нас выгрузили в половине девятого. До половины первого я работал наравне со всеми. Это как раз четыре часа получается. Это два! Катя работала до часу. Этим она нарушила КЗОТ, но я подозреваю, что неумышленно, из-за незнания. А ты, если так заботишься о людях, что не находишь времени работать наравне со всеми, лучше организовал бы ещё пару костерков, чтобы люди могли подойти и погреться. Это было три!
— Такой знаток законов? — презрительно усмехнулся молодой человек.
— Интересуюсь… — кивнул мальчишка. — А ещё меня как будущего врача интересует, какой процент из тех, кто сейчас работает в поле, завтра побежит по врачам.
— А ты у нас, оказывается, демагог…
Молодой человек сощурился от попавшего в глаза дыма, шагнул в сторону и продолжил:
— Плохо начинаешь, Кузнецов. Без году неделю учишься, а уже какие-то права качаешь. Ты ещё даже не студент. Студентом станешь, если первую сессию сдашь. В чём я лично очень сомневаюсь. Советской медицине демагоги не нужны…
— Ты за меня не беспокойся. — усмехнулся Саша. — Уж как-нибудь и с первой сессией справлюсь. И не с такими проблемами справлялся.
— Ну-ну… — скептически хмыкнул молодой человек и обратился к Кате. — Так вы отказываетесь работать?
Катя поднялась на ноги и недовольно проворчала:
— Не отказываюсь я! Погреться просто пришла! Сейчас пойду!
Мальчишка резво вскочил на ноги, обогнул костёр и вытащил из карманов своего серого ватника плотные шерстяные перчатки. Их он протянул ей:
— Возьми мои! Они сухие. А свои давай сюда. — он выхватил из её рук её влажные перчатки. — Я их немного подсушу и в автобусе верну. Меня утром Иванка собирала. Я упирался, но она мне всё равно две пары всучила. Как выяснилось, не напрасно. Бери, бери! Я всё равно больше работать не буду! Они должны тебе как раз впору прийтись. У нас с тобой руки примерно одинаковые.
Катя улыбнулась ему и с удовольствием натянула на руки совершенно сухие перчатки. Они были даже тёплыми! Настроение от этого моментально поднялось. Подмигнув мальчишке, она развернулась и быстро зашагала в поле. Туда, откуда полчаса назад пришла.
— Хочешь с комсомолом пободаться? — раздался насмешливый голос за спиной у Саши. Тот бросил на него через плечо короткий взгляд, вновь обогнул костёр и уселся на прежнее место. Протянув руки с влажными перчатками к огню, он буркнул, глядя в огонь:
— Валил бы ты отсюда, секретарь. Не до тебя мне сейчас…
Глава 2. Знакомство со Снежанной
8 сентября 1971 г.
Продолжение истории, начавшейся на поле подшефного совхоза, последовало уже на следующий день. На большом перерыве между второй и третьей парами Катя толкалась в длинной очереди в буфет. Случайно оглянувшись назад, заметила, что в хвост очереди пристроился Саша.