Первопричина 3: СССР, любовь и магия
Шрифт:
— Ты что задумала, Кошка?
— Ничего. То есть задумала, но тебе пока не скажу.
— Тань!
— Не-не-не, даже не пытайся. Сама увидишь.
— Когда?
— Скоро, Лена, скоро.
Глава 28
Следующий день. Утро. Отделение милиции. Лена.
Являемся по вызову, стоим в кабинете начальника милиции. Смотрим на него и требуем разобраться. Начальник на это невозмутимо улыбается и говорит что всё будет, заявления от Тани ещё вчера приняты рассмотрены и уже в работе. Надо только подождать: Громовых, Ивановых, Тихоновых и самих Жилиных. Все перечисленные, уже в пути и скоро прибудут. И тут мне главное не сорваться, и не высказать им за вчерашнее. Они слишком многое на себя взяли и уже поделили моего… То есть нашего с Таней Игоря. Поделили не спросив не его ни нас. И Игорь хорош, вместо того чтобы послать их куда подальше, что он умеет, просто стоял и извинялся.
Да мне плевать кто они, я им всё равно всё выскажу. Тоже мне, родственники нашлись. Да я им…
— Гражданка Некрасова? — отрываясь от заполнения бумаг смотрит на меня начальник. — С вами всё в порядке?
— Не сказала бы…
— Прошу держать себя в руках, — качает головой начальник. — Мне и товарища Громова хватило. Ох…
— А что Громов?
— От того что на его зятя, то есть Игоря, и двух дочерей, то есть вас, наговорили. Сидор Макарович вломился на склад, нашёл Жилина и надрал ему уши, — хмурится начальник. — Жилин начал грозить милицией, связями в КГБ и разных министерствах. На что Сидор Макарыч поймал его и отходил ремнём. Вот, за это на него два заявления.
— А Жилины только и могут что заявления строчить, — качает головой Таня. — У него и правда столько связей или он просто много на себя берёт?
— Татьяна Ивановна, — вздыхает начальник. — Ну какие связи могут быть и директора продсклада? Ну вы сами подумайте. Вот у Сидор Макарыча они на самом деле есть. Многие его однополчане, боевые товарищи, занимают по-настоящему высокие должности. Как в министерствах, так в ЦК. Те кто воевал, те кто выжил и добился победы, они до сих пор держатся вместе. И пожелай Сидор Макарыч с помощью связей раздавить Жилина, он бы уже сделал это. Пара звонков и всё. Но, Сидор Макарыч, ровно как и его друг Самуил Моисеич, люди. Простые и честные. Правда проблемы решают кулаками, но это даже к лучшему…
Громкий стук в дверь, приглашение войти и… И в кабинет заходит он. Советский солдат, как с плакатов. Огромный, даже с виду невероятно сильный. В глазах огонь… Форма ещё военного образца, на голове пилотка. Весь китель увешан медалями. Среди которых выделяется звезда героя.
— Разрешите, товарищ полковник, — грохочет на весь кабинет громоподобный голос Сидора.
Начальник на это встаёт, подходит и пытается пожать Громову руку. За что получает увесистый подзатыльник и садится где стоял.
— Бать, — потирая затылок стонет полковник милиции. — За что?
— За то что папку забыл, — грозит ему огромным кулачищем Сидор. — Живём в одном городе, дачи через три улицы, а ты подлец в гости зайти не можешь. Захарка, предупреждаю, будешь меня игнорировать, сниму с тебя штаны, возьму ремень и так отхожу…
— Прости, бать, — виновато улыбается начальник милиции. — Работа. Я завтра же буду у тебя.
— Смотри мне, — схватив его и ставя на ноги качает головой Сидор.
Сказав это, Сидор протягивает свою ручищу. Начальник милиции жмёт руку, долго, смотрит на гиганта с восхищением, как на отца и с ходу предлагает тому чаю. Пока наливает коньяк, Сидор обращает внимание на нас, здоровается и вдруг обнимает.
— Леночка, Танечка, ну красавицы. Ох и повезло же Игорю с вами. Умные, красивые, а главное всегда вместе. Вы уж давайте, живите дружно. И наших Ольгу с Машкой не обижайте.
— К-к-к…
— Ну, вы старше, опытнее, младших сестёр под крылышко возьмёте, — не обращая внимания на мои заикания вещает Сидор. — А Ольга с Машкой, они хорошие. Взбалмошные немного, но это даже к лучшему, жить веселее будет. Да и мы всегда рядом. Вы, дочки, главное вместе держитесь.
— Мне сорок семь, я… — непонятно зачем говорю.
— А мне девяносто, в следующем году, — улыбается Сидор. — Так что дочки.
— А… Начальник милиции ваш сын? — кое-как выдаёт Таня.
— Как родной, — стискивая нас кивает Сидор. — Захарка, сын полка. Мы на войне этого оболтуса подобрали. С нами до Америки дошёл. А после войны, со мной остался. Учился, служил, работает вот теперь. Раздолбай тот ещё.
— Бать, ну не надо, — отводит взгляд начальник милиции. — Пока время есть, давайте выпьем и остальных подождём. Девушки, да вы не стесняйтесь, не чужие всё-таки. Подходите.
Остальные ждать себя не заставляют. Вскоре является Иванов, от чего история с объятиями и напутствиями повторяется. Правда Иванов начальника милиции не бьёт, но всё же довольно грубо высказывает за то, что он не приходит. Сам же Иванов не в форме, а по гражданке. Однако свои две золотые звезды надеть не забывает. Ну а потом, скромно приходит Тихонов. Скромно, однако Громов, Иванов и начальник милиции, смотрят на него с огромным уважением.
Пока ждём Жилиных, разговариваем ни о чём. Громов и Иванов обсуждают предстоящую свадьбу и приданное, которым они обеспечить своих дочерей и нас. Потому как я здесь одна, а Таня вообще детдомовская. Что по их мнению плохо, но раз уж так получилось, то они позаботятся и о нас. И тут подключается начальник милиции, он же Руденко Захар Васильевич. Который рассказывает как выдал замуж своих близняшек. Выдал и помимо богатого приданного подарил путёвку. На Кубу, на месяц. С его слов, отдых в братской стране, молодожёным очень понравился. Вернулись загорелыми, довольными и даже слегка поправившимися. Сидор и Самуил, идею сразу же подхватывают. И это… Как говорит Игорь, это безумие. Адекватно себя ведёт, только Тихонов, да и то потому что молчит. А мы… Несмотря на настрой, взять и высказать всё что думаю, слушая этих людей, их рассказы о прошлом, о войне, рот открыть не могу. Сижу слушаю и если спрашивают киваю. Грубить, хамить или как-то оскорблять этих людей, не хочется от слова совсем. Тане, как я понимаю тоже… Да и как грубить трём легендам, как будто сошедшим с экрана во время показа хроники. Сидят, выпивают, курят папиросы Сидора и разговаривают. Не как друзья или знакомые, по-другому.
Глядя на них, кажется, что сейчас они не в кабинете, а в окопе, воспользовались затишьем и… И да, они на самом деле всё ещё на войне. Сидор, машинально привстаёт и хмурясь смотрит в окно. Иванов щуря левый глаз поглядывает на часы и машинально смотрит вверх. Тихонов крутит головой на каждый шорох. И по сравнению с ними, начальник милиции, смотрится… Как ребёнок нечаянно встретивший трёх ветеранов. И это правда. Да их истории, по ним фильмы снимать можно. Громов и Иванов артиллеристы, совершили много подвигов. Захар Васильевич, несмотря на возраст от них недалеко ушёл. Ну и Тихонов… Николай Андреевич, военврач. На войне, а особенно в конце войны спас не десятки и даже не сотни, а тысячи жизней. Пересекался с Громовым и успел спасти и его. Если точнее то смертельно раненый, откопал Сидора и сумел заштопать перерезанную осколком артерию. Потом словил в спину пулю, упал на Громова чем закрыл от взрыва.
Не могу осудить их. Никак… Язык не поворачивается… Даже голос повысить не выходит. И рядом с ними появляется странное чувство. Чувство защиты от всего и всех, такое же как рядом с Игорем. Они… Похожи. Все… Видимо поэтому они так тянутся к нам. Они…
Осторожный стук в дверь, не дожидаясь приглашения в кабинет заваливают двое. Толстенький лысеющий мужичок и худая неприятная женщина.
— Жилины, — опрокинув стакан коньяка улыбается Сидор. — А я уж думал испугались… Что бледнеете, сволочи? Проходите, разговаривать будем.